Пушка стала просто нереально точной!

Правда, в бронепробитии не прибавила. Антон что-то о пределе Менделеева толковал.

Зато скорость сведения насколько увеличилась!

Ну, так — тут прибавить в чём, в другом месте — наоборот, урезать. А если эти крохи ТТХ сложить вместе, то такими маленькими шажками нашу «Пантеру» можно довести до каких-то запредельных характеристик. Оно, конечно, наш шагоход в таком виде навсегда останется единственным и уникальным прототипом, и в серию целиком комплекс новинок пустить не получится — очень дорого будет. Но для себя-то любимого, а? Это ж не песня — это сказка получится!

Пока я эти умные мысли раздумывал, настал черёд следующего, новейшего изобретения Пушкина со Швецом.

А! Я ж не рассказал, как мы тут изгалялись с идеей, чтоб пением шагоходы ускорять изнутри машин!

Главное, что вынес я из итогов боя на голландской базе — сидеть снаружи, когда идёт замес такого калибра, мне вообще не хочется. Господа изобретатели приняли вызов стойко. И первым делом пригласили местную восходящую звезду с кафедры физики, специализирующегося по вопросам акустики. Гений от физики пришёл с целой тачкой аппаратуры и начал мои певческие экзерсисы замерять.

Использовали мы для этого самые разные движущиеся средства, имеющиеся в моём распоряжении — надо же было сравнить! Понятно, что на всех учебных шагоходах с певческого отделения были смонтированы карманы (кроме «Клопиков», они такие маленькие, сами по себе как карман), но светило озадачило магонаучников тем, что хорошо бы проверить, как действует звук, если его источник (то есть я) будет помещён в различных точках корпуса.

Я представил себя примотанным к броне, и как-то мне стало неуютно, но Швец и Пушкин к следующему экспериментальному заходу раздобыли у университетского завхоза приспособу типа люльки, в какой маляры на фасадах висят да красят, и систему ремней, с помошью которых эту люльку можно было почти на любой конструкции крепить.

Вот и начали надо мной изгаляться. То сзади пой, то сбоку, то спереди. Упурхались с перецеплением этой люлечной конструкции до семи потов. И Хаген во всех видах катал меня по полигону, а я пытался ускорить шагоход пением.

— Зато, господа, однозначно могу заявить, — обрадовал нас гениальный физик, — что лучший эффект достигается именно в том случае, когда источник звука, — он ткнул в меня каким-то приборчиком, — находится ближе к верхней точке движущейся конструкции. Из этой позиции звук, очевидно, лучше обволакивает объект.

— Но всякие люльки и скамеечки — это, извините, не вариант, — заявил Пушкин, когда физик с тачкой своих приборов ушёл.

— Да уж! — совершенно искренне воскликнул я. — Сидеть наверху как шиш на макушке у меня как-то желания нету.

— Будем думать! — сказал Швец. И таки придумал!

Правда, у меня предложенная им конструкция вызывала некоторый скепсис.

Для начала Антон купил у старьёвщика аж пять штук поломанных грамофонов. Сами бандуры выкинул, а раструбы прикрепил на броне (один на самой верхушке пантеры и четыре с выносом метра по два на все стороны). И уж от этого громкоговорителя протянул в кабину трубки, сходящиеся в один рупор, в который, собственно, я должен был вещать. Теперь перед моим креслом в «Пантере» висела трубка переговорного устройства, наподобие тех, что мне тогда на «Пересвет» смострячили. Только удобнее и да, красившее. Да ещё и кожей оббита, на всякий травматический случай.

И вот сегодня эту систему предстояло испытать.

В «Пантеру» мы забрались всем экипажем, несмотря на то, что в данный конкретный момент ни заряжающий, ни стрелок не были нужны.

— Даже не ждите, что я пропущу столь эпохальное событие! — решительно заявил Пушкин.

— Да мы, собственно, не возражаем, — усмехнулся я. — наоборот, лучше фиксировать будете.

И у нас получилось!

Зазвучало прям от души! На первом же испытании «Пантера» уверенно выдала «под пением» на тридцать процентов большую скорость. Косвенным побочным эффектом оказалось то, что лошади (на довольно близко расположенном университетском ипподроме) этого усиленного звука испугались и понеслись во все стороны, пытаясь скидывать всадников.

— Неудобно получилось, — цыкнул Швец.

— Зато какой эффект! Представляю, какой фурор это произвело бы в Средней Азии! Там-то для всяческих разбойников лошадка — самое распространенное средство передвижения!

— Как-то я об этом не подумал…

— А ты на заметочку-то возьми! И когда документацию подбивать будешь — именно в таком контексте укажи.

— Думаешь, можно уже…

— Конечно! Вот теперь, Антоха, именно что подавай на грант! Я цельный класс пареньков тувинцев пению учу. Значит, скоро твоя злая шарманка зело нужной в войсках будет. Тем более, что она ж и стоит-то копейки — меди пару рулонов да трубки. А какую пользу несёт, а!

Я даже немного досадовал, что такое простое, механическое, я бы так сказал, решение ускользнуло от меня.

— Да как-то гранты с поступлением на службу к вам, фрайгерр Коршунов, — (нахватались у дойча и теперь щеголяют постоянно), — теперь и не актуальны. Денег, слава Богу, хватает.

— Э-э-э, брат, денег много не бывает! И патент на изобретение всё равно нужон! Это я тебе как работодатель говорю!

— Хорошо. Мне нужно два дня, чтобы предоставить все чертежи и сопровождения…