Взрослых разместили строго по одному в гостевых номерах на первом этаже, где проживали и некоторые преподаватели. Каждого заселили в комнату с наставником. Общение между собой на период прохождения тестовых испытаний, оказывается, запрещено.

Моим соседом оказался страшно шепелявый и очень добродушный самоед по имени Субоптей (что, как он мне сразу сообщил, означает «глубокое, поросшее травой озеро», около которого мать его и родила). Он немедля предложил перейти на «ты» и задавать любые тревожащие (тревозяссие, хех) меня вопросы.

— А по раздельности нас расселили, я так понимаю, чтобы мы друг другу не помешали?

— Верно-верно! Как насинаются разговоры да обсуздения — всё, сразу хузе становится. Долго слиском. Неэффективно.

— И сколько мы вот так порознь будем обретаться? Ну, хоть примерно?

Субоптей усмехнулся:

— Ну, ты, например, сситаисся узе не изолированным. Но пока ты первый, и присоединить к тебе некого. Поэтому я с тобой, стоб ты с тоски не завыл. Ну и кой-какие тесты надо пройти. Потому сто у взрослых обрассённых бывают проблемы с контролем. А остальные по одному, пока не проявится их природа. Или пока совет наставников не ресыт, сто усилия бесполезны. Но тогда оконсятельно необернувсыеся всё равно не могут обсяться с кандидатами, стобы никак не повлиять на остальных. Не заразить их своим унынием.

— Мудрёно. А я думал: просто, чтоб не разболтали, какие ещё испытания будут.

— И это, конесно, тозе. Сейсяс мы пойдём на узын. Не удивляйся, столовая больсая, но накроют нам тозе далеко друг от друга.

— Да это понятно.

И, опять же, лишний стресс для потенциальных оборотней. А стресс, если верить моему опыту, облегчает прорыв зверя. И ещё ощущение холода. Нет, не холода, а холодного, сурового края. Зверь внутри меня довольно принюхивался. Ему казалось, что всё вокруг — правильное, родное. Так и должно быть. Иначе я бы медведём давным-давно стал. Если не в Средней Азии, то в Африке — точно. Вот уж где был стресс.

Эх, жаль, я тогда не прорвался!

Тяжко бы нам пришлось, по африканской-то жаре…

Вообще, после обращения у меня с внешней температурой какие-то интересные взаимоотношения. Вот тут в комнате не сказать, чтоб сильно натоплено. Градусов едва ли восемнадцать. А мне комфортно. Жарковато даже. Хочется развалиться и лениво лежать, млеть.

А дома, с Симушкой, у нас гораздо теплее. И как-то ничего. Переключаюсь, что ли?

С этими мыслями я вышел за Субоптеем в коридор. Особого голода я пока не ощущал — перекус плюс полноценный обед ещё окончательно улежаться не успели. Но, как известно, медведи никогда не прочь поесть впрок, хех.

СЕВЕРНЫЕ РЕАЛИИ

Ужин напомнил столовые где-нибудь на армейке. Просто, без изысков, но вкусно и сытно. С поправкой на местный колорит. То есть, например, чай с ягодой морошкой, жаркое из оленины или энецкие рыбные лепешки кари кырба. Лепёшки напоминали рыбу в тесте, которую и у нас в университетской столовой подавали, обжаренную в масле, но та была отдельными кусочками, а эта — натурально толстыми лепёшками, да ещё с лучком. Я заценил. Вообще, вкуснейшей северной рыбы было множество во всяких видах.

Чувствую, мне здесь уже нравится.

Во всяком случае, кормят весьма неплохо. Боюсь только, на постоянное житьё так далеко на севере Серафима не согласится.

Откуда ты знаешь?

Предполагаю на основании эмпирических данных.

Умничаешь! — фыркнул зверь.

И нечего фыркать. Ты знаешь все слова, которые знаю я. А Серафиму от Великой княгини никто просто так не отпустит.

Точно. Я и забыл.

Вот то-то и оно… разве что на пару недель в отпуск. Можно и ещё севернее забраться, на самое побережье Северного Ледовитого океана.

Теперь Зверь откровенно смеялся:

Боюсь, она не так представляла себе поездку к морю!

А что? Тоже экзотика. Если сперва к Северному, а потом к какому-нибудь южному, то может и прокатить.

Субоптей искоса на меня поглядывал. Потом спросил:

— Ты разговариваес со своим внутренним зверем?

— А что, это проблема?

Субоптей неопределённо покачал головой:

— Спорис?

— Скорее, обсуждаю что-нибудь. Иногда мы видим разные пути решения.

— И кто цяссе побезжает?

— Что значит — «кто»? — я усмехнулся. — Я — Зверь. Если я буду побеждать сам себя, времени на врагов не останется.

— Хм. Тозе верно. Слусай, — он отложил вилку, — мастера просят тебя показать твоего медведя.

— Прямо сейчас? — не понял я.

— Не-не, после узына. На тренировоцную плосядку пойдём.

— Да без проблем.