На прикроватном столике мелодично звякнул планшет, разрушая искусственный образ. Женщина с той стороны зеркала недовольно отстранила от себя любовника, протянула руку. Казалось, в этот раз она сделала это раньше Анжелики.

— Милая…

— Погоди, Ник.

Анжелика непреклонно отвела от себя его руку, села на кровати, вглядываясь в строчки, высветившиеся на экране. Секретарша получила чёткое указание — беспокоить её только в самом крайнем случае, но сообщение было не от секретарши.

«Анжелика Юрьевна, нам срочно нужно поговорить. Это касается вас и вашего сына. Вам грозит опасность. Мельников».

Мельников? Анжелика задержала глаза на подписи.

Сообщение было неожиданным: как само содержание, так и то, кто его написал. С министром здравоохранения Анжелику Бельскую не связывало ничего, кроме разве что лёгкой симпатии — чисто внешне Олег Станиславович принадлежал как раз к тому типу мужчин, который она предпочитала. Высокий, стильный, красивый, и даже более того — в таких делах Анжелика ошибалась редко (практически никогда, за исключением того раза) — Мельникову она тоже нравилась. Но всё-таки, ни она, ни сам министр здравоохранения не относились к тем людям, что мешают горячее с холодным. Олег Станиславович был женат и либо на самом деле преданно любил свою жену, либо разыгрывал перед всеми такую роль, а она всегда соблюдала осторожность и не собиралась усложнять своё положение в Совете ненужными интрижками.

И вдруг такое странное сообщение. С чего бы? И причём тут её сын?

Она посмотрела на часы: без двадцати двенадцать. Времени более чем достаточно. Анжелика провела пальчиком по экрану, оживляя его, и быстро вбила текст: «Я сейчас дома, если вам удобно, можете подойти прямо сейчас». Ответ пришёл почти сразу: «Буду через десять минут».

Анжелика, не глядя на любовника, который всё это время недовольно наблюдал за ней, поднялась с постели, улыбнулась своему отражению и проследовала в смежную комнату — гардеробную.

— Что-то случилось? — подал голос Ник.

— У меня сейчас встреча, — отозвалась она, быстро перебирая вешалки с одеждой.

— А я? — в его голосе послышалась обида.

— Я не думаю, что это надолго. Если хочешь, можешь подождать меня тут. Потом продолжим. Ну, Ник, милый, не дуйся. Это по работе. Сейчас я узнаю, что нужно от меня министру здравоохранения, и вернусь к тебе. Впрочем, если ты торопишься…

— Нет, нет, — поспешно ответил Жданов. — Я подожду. Ты же недолго?

— Я постараюсь, — промурлыкала Анжелика, наконец, остановив свой выбор на жемчужно-сером брючном костюме.

Она действительно не думала, что Мельников задержит её надолго.

Перед дверью апартаментов Анжелики Бельской Мельников остановился, помедлил, собираясь с мыслями. Идея прийти сюда пришла к нему не сразу. Но обстоятельства сложились так, что ничего другого пока предпринять было невозможно, да и мальчика, сына Анжелики, который подставился с фальшивым пропуском для дочери Савельева, следовало вывести из-под удара, и кому как не матери это сделать. Тем более, что его мать, Анжелика Бельская, министр юстиции, могла многое.

Приёмную Марковой Олег покинул в спешке, хотя и старался перед Ириной Андреевной ничем себя не выдать. Сказалась многолетняя выдержка, и он, взяв себя в руки, терпеливо и вежливо объяснил Марковой, что мальчику нужен покой и желательно приложить что-нибудь холодное к шишке. Затем сослался на срочное сообщение от своего секретаря и поинтересовался, может ли он зайти позже, обсудить интересующий его вопрос. Естественно, заговаривать теперь с Марковой о том, о чём просил его Стёпка — о девушке Айгуль Сафиной, попавшей в людоедскую программу Верховного, — было в высшей степени неосмотрительно, и Олег это понимал, как и то, что потом придётся выдумывать новый предлог для визита.

Уже в коридоре, шагая по направлению к лестницам, ведущим вниз, и то и дело переходя на бег, Мельников прокручивал в уме полубезумный бред больного ребёнка: Шура, сам того не ведая, раскрыл важную информацию, практически пересказал весь разговор Марковой с Караевым, случившийся по-видимому только что — гематома на голове Шуры была свежей. Сбежав по лестнице, Олег на минутку остановился. Здесь, на нижнем этаже Надоблачного яруса, ему предстояло пройти через КПП, и лучше было сразу определиться, куда бежать дальше: в больницу или к Долинину, в притон.

Его отцовская душа рвалась в больницу. Там были дети, Ника, Стёпка…, сын же наверняка сунется, не сможет остаться в стороне, а Караев вряд ли сделает скидку на то, что Стёпка ещё ребенок. Но как бы не велико было это желание, чувство долга и здравый смысл победили: спасти Нику он не успеет — Караев получил информацию о том, где находится девочка, не меньше получаса назад, и скорее всего он уже там. А вот Долинина предупредить об этом было просто необходимо, а, значит, оставался только один путь — в притон на восемьдесят первый.