— На сто восьмой? — эхом повторила Анжелика.

Она поднялась с дивана, подошла к огромному зеркалу — ещё одна деталь, которая хоть как-то скрашивала безжизненный интерьер — и уставилась на своё отражение. Олег невольно повернул голову, следя за ней взглядом.

— Анжелика, твоему сыну грозит опасность.

— Да-да, опасность, — опять повторила она.

Тон, которым она это произнесла, был слегка растерянный и даже расстроенный и никак не вязался со взглядом зеркального отражения Анжелики: голубые глаза смотрели равнодушно и отстранённо, какая-то пугающая пустота была в них. Сердце Олега неприятно кольнуло. Но наваждение быстро исчезло, Мельников решил, что это всего лишь игра света и тени.

— Это всё? — она повернулась к нему. Ей почти удалось взять себя в руки, она смотрела на него спокойно и даже бесстрастно.

— Не совсем. Караев считает, что в деле похищения Ники замешан не только твой сын, но и ты.

Брови Анжелики опять удивлённо поползли вверх.

— Да-да, — опережая её, сказал Мельников. — Я знаю, что это бред, но Караев… В общем, эту ночь я провёл в тюрьме, меня схватили люди Караева, я подозреваю, без ведома Верховного, конечно, а утром был допрос, после чего меня неожиданно отпустили.

— Ты в тюрьме? Час от часу не легче.

— На допросе Караев упоминал серёжку, которую нашли в квартире Верховного. Он утверждает, что её потеряла ты, и считает, что это неоспоримая улика против тебя.

— Серёжку? Потеряла в квартире Верховного?..

— Про это упоминал и Шура в своей сбивчивой речи. Так что какая-то серёжка у Караева точно есть.

— Ну, возможно, я и теряла, не знаю, — красивое лицо накрыла лёгкая тень беспокойства, Анжелика немного нервно потеребила мочку уха, коснулась пальчиками ярко-синей снежинки. Интересное украшение, но оно почему-то вызывало у Олега какой-то диссонанс. — Не помню точно. Кажется, да. Теряла, но вот где…

— И кроме того, — Олег вздохнул. — Это уж, конечно, вообще ни в какие ворота, но сказать я должен. Караев считает, что мы с тобой любовники, со всеми вытекающими последствиями, разумеется. Хотя всё это, конечно, ерунда. Не стоит обращать внимания. По большому счёту, важно только то, что я услышал от Шуры Маркова, хотя у мальчика, надо признать, реальность путается с выдумкой. С одной стороны, он достаточно чётко всё рассказал про служебную записку, которая была подделана, и тут же нёс совершенную ахинею про убийства, называл какое-то странное имя… Ивар, кажется. Про какие-то толстые папки говорил…

— Ивар? — встрепенулась Анжелика. — Папки? Что за папки?

— Не знаю. Просто папки. На столе у Марковой лежала какая-то папка, действительно толстая, похожая на досье из архива. Наверно, она попала в поле зрения мальчика, и больной разум всё перепутал. А что?

— Нет-нет, ничего, — торопливо проговорила Анжелика. Она всё ещё выглядела растерянной, но Олег заметил, что она уже приходит в себя и даже, кажется, просчитывает дальнейшие действия. — Спасибо, что предупредил. А теперь… понимаешь, мне на самом деле надо бежать. Я ведь заскочила буквально на несколько минут, никак не думала, что придётся такое услышать.

— Да-да, конечно, — Олег встал. — Я тоже пойду. Я просто хотел предупредить, насчёт мальчика. Если Караев до него доберется, то церемониться не будет. Мальчика надо спасать.

— Какого мальчика? А да, Алекса. Разумеется, Олег, разумеется… мне кажется, я знаю, что надо предпринять. А теперь извини. Извини. Мне нужно идти.

***

Мельникова Анжелика проводила сама, словно хотела удостовериться, что министр здравоохранения наконец ушёл. Какое-то время постояла в прихожей, пытаясь унять бушующие внутри эмоции.

— Господи, ну что за идиот, — сказала негромко, в пустоту перед собой.

Реплика эта относилась к её сыну, неблагодарному щенку, которого вытащили с какой-то помойки внизу, отмыли, одели, чуть ли не дорожку ковровую наверх выложили. Его сам Верховный обласкал, а это сулило деньги, карьеру, великолепное будущее — да такие перспективы никому не снились. А этот болван не нашёл ничего лучшего, чем спустить всё коту под хвост и из-за кого — из-за девчонки, которую и так ему обещали. Он настолько глуп? И в кого только? Папаша его, хоть и был редкой сволочью, но к разряду дураков точно не принадлежал.

Впрочем, судьба мальчишки Анжелику волновала мало — гораздо больше её беспокоила Маркова со своим любовником Караевым (то, что эти двое были близки, секретом для Анжелики не являлось), и та информация, которую рассказал Олег: про серёжку и про папку… особенно про папку.

Анжелика подошла к зеркалу в прихожей, поискала на тумбочке расчёску, рассеянно сдвинув рукой какие-то бумаги, нашла, два раза провела расчёской по густым локонам — Анжелика любила свои волосы — и снова задумалась.