— По фамилии Караев — может быть, но не по фамилии Бельский.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты знаешь, что Караев спит с Марковой?

— С Марковой?

Сашка набрался смелости и опять придвинулся к щели. Обе женщины всё ещё стояли у столика, Наталья сжимала в руках трубку, прикрыв её рукой. Всегда высокомерное и спесивое лицо её было вытянуто от удивления.

— Мы с тобой сейчас говорим об одной и той же Ирине Марковой?

— Об одной и той же. Можешь мне поверить.

На лице Анжелики (Сашка видел его отражение в зеркале) появилось злое и упрямое выражение, оно не шло ей, делало похожей на мелкого грызуна. На крысу, понял Сашка, и следом за этим пониманием пришло и другое: он явственно увидел внешнее сходство Анжелики с Марковой — при яркой красоте одной и тусклой непривлекательности другой обе женщины были удивительно похожи.

— Сегодня он — Караев, а завтра женится на моей родственнице и станет Бельским. А всё к этому и идёт. Будто ты не знаешь, как проворачиваются такие дела. Сама своего Юру из захудалого рода вон до каких высот подняла. А моя бабка Элиза… её муженек неизвестно на какой помойке был отрыт. И тем не менее сам Ивар Бельский его принял. И Серёжа примет, можешь быть в этом уверена.

— Ну Маркова — не Бельская, — голос Натальи звучал вроде и твёрдо, но прежней уверенности в нём уже не было.

— Формально она — Бельская! — отрезала Анжелика. — Вернула себе один раз девичью фамилию, вернёт и ту, которая носила её бабка. Серёжа даже обрадуется. И вообще…

Анжелика ещё раз дёрнула за нитку жемчуга и наконец порвала её. Жемчужинки рассыпались, раскатились по всей прихожей, но она словно и не заметила это, лишь брезгливо отбросила в сторону разорвавшуюся цепочку.

— И вообще, я тебе не сказала, но Маркова кажется откопала ту давнюю историю со смертью моего прадеда. Если верить тому, что мне тут наговорил Мельников, Караев принёс Марковой дело об убийстве Ивара Бельского из военного архива.

— Там есть прямые доказательства?

— Да откуда мне знать?! — Сашка никогда ещё не видел Анжелику такой злой и нервной. Обычно она была невозмутима, как ледяная статуя, Сашка даже полагал, что она не способна ни на какие сильные эмоции, и вдруг такой всплеск. — Я велела Жданову первым делом забрать эту папку. Но этого мало, как ты понимаешь. Наташа…

Она сделала несколько шагов по прихожей, потом обернулась к Наталье.

— Наташа, мало просто забрать это чёртово дело, мало опередить Караева и увести дочку Савельева из-под его носа. Это всё полумеры. Ни Караев, ни Маркова не остановятся. Караев будет по-прежнему копать под твоего Юру, а Маркова — под меня. Тебе это надо? Или ты думаешь отсидеться в тёщах у Верховного?

— Ты сама прекрасно знаешь, что нет, — Наталья недовольно дёрнула плечом.

— Ну а раз нет, значит, надо эту парочку прижимать. А ещё лучше ликвидировать совсем.

— Каким образом? Сама говорила, что эту служебку на пропуск для девчонки Савельевой сделал твой сын.

— Сделал он, да. Но подпись там стоит Марковой. В общем, это как раз то, что я ещё хотела тебе сказать. Жданова я послала в приёмную административного управления не просто забрать дело Ивара. Он должен взять солдат и заблокировать офис Марковой, чтобы она никуда не рыпнулась и никому не позвонила. И ещё арестовать Алекса. А дальше пусть Юра подключает своих людей и выбивает из мальчишки нужные показания.

— Какие показания?

— Господи, Наташа! Ну какие! Понятно, какие. Что Маркова с Караевым готовили переворот по смещению Серёжи, а этот дурень, мой сын, был у них на подхвате. Нужно, чтобы этот дурачок Алекс подтвердил, что оформил служебку и выправил пропуск по указке Марковой, а потом Караев вывел девчонку Савельеву на сто восьмой. Всё должно выглядеть как заговор. Заговор, Наташа! И мы одним махом убиваем всех зайцев. А дальше всё пойдёт по накатанной. Юру после этого Серёжа никуда не сместит, а наоборот — ещё больше приблизит.

— Это неплохо, — задумчиво протянула Наталья. — Совсем неплохо. И, конечно, у Юры найдутся люди, которые всё вытряхнут из твоего сына. И то, что было, и то, чего не было. Состряпать дело ничего не стоит, но… тебе его не жалко?

— Кого?

— Алекса. Твоего сына.

— Жалко? Будто ты не знаешь, кто его папаша. И если ты думаешь, что я буду жалеть сына Литвинова, то ты плохо меня знаешь…

Трубка в руках Натальи ожила, и она рывком поднесла её к уху.

— Да? Хорошо! Нет, не надо!