Администрация школы, видимо обуреваемая одним единственным, но всеобъемлющим желанием поразить гостей, проявила небывалую изобретательность в украшении замка к Рождеству и Святочному балу. Нетающие сосульки свисали с перил мраморной лестницы, вызывая у всех, сколько-нибудь музыкальных, учеников сыграть на них, как на ксилофонах. Традиционные двенадцать елок в Большом зале были усыпаны светящимися желудями, живыми ухающими совами из чистого золота и множеством паров в цветах факультета и двух других школ. На дереве, которое, судя по всему, должно было олицетворять Дурмстранг, парило множество двуглавых орлов, некоторые из которых умели выпускать безопасный, не обжигающий огонь. Ель Шармбатона вероятнее всего украшал профессор Флитвик, потому как ветки были усыпаны не обычным снегом, а серебристым, среди которого нежные цветки сон-травы смотрелись особенно изящно и легко, а кружащиеся крохотные балерины с миниатюрными ажурными крылышками подозрительно напоминали вейл.

Рыцарские доспехи, надраенные до зеркального блеска, пели рождественские гимны. Филч бессчетное количество раз изгонял из них Пивза, откуда тот умудрялся распевать песни собственного сочинения и крайне непристойного содержания. Про себя все ученики полагали, что творчество полтергейста, по меньшей мере, более оригинально, чем гимны, но, увы, ни учителя, ни директор так не думали, а потому духа гоняли по всему замку.

– Маргарет, позволишь отвлечь себя? – обратился к подруге Теодор, когда до прихода профессора Вектор оставалось не боле пяти минут.

– Да, конечно, – Грета тут же отложила перо и обернулась к приятелю. Вид Нотт имел крайне серьёзный и даже какой-то по-деловому собранный.

– Я хочу пригласить тебя на бал, для меня будет честь провести этот вечер с тобой, Маргарет. Ты подаришь мне такую возможность? – тихий, уверенный голос слизеринца оказал на Маргарет почти гипнотическое действие, и она не сразу осознала, что от неё ожидается ответ. Поданная ладонь служила более чем красноречивым намёком, как и затихший класс.

– В таких случаях принято соглашаться, Эйваз, – «прошептал» Блейз, которого сидящая позади Дафна от души ударила свитком пергамента по затылку, отчего шутник обиженно примолк. На Нотта паясничество друга не произвело ни малейшего эффекта, мальчик даже бровью не повёл, продолжая смиренно дожидаться ответа.

– С большим удовольствием, Тео, – улыбнулась Маргарет открыто и вложила свои пальцы в ладонь друга. Короткий поцелуй едва коснулся запястья девочки, и мир вновь ожил. Тео улыбнулся, в его глазах заиграли лукавые огоньки победы.

Накануне Рождества весь замок гудел как один разворошённый улей. Паркинсон не теряла возможности посокрушаться над тем, что платье Маргарет оказалось «безвозвратно потеряно». Под давлением общественности в виде сестёр Гринграсс, она нехотя отругала кошку, которая якобы и испортила чужую вещь, но Грета сомневалась, что виной тех ужасных разрезов была именно кошка, скорее уж сама соседка практиковалась в режущих чарах.

Новость о том, с кем идёт на Святочный бал Маргарет разлетелась по факультету словно грипп, на девочку смотрела с подозрением и едва ли скрываемой завистью добрая половина слизеринок, даже Паркинсон, несмотря на приглашение Драко (куда менее помпезное, чем устроил Нотт) то и дело кидала на Эйваз злые взгляды.

– Как жаль, что твоё платье уже не спасти, – горестно вздохнула она который раз за вечер и метнула на соседку быстрый взгляд. – Нотт, не боишься, что твоя спутница не явится на Святочный бал и оставит тебя куковать в одиночестве?

– Я абсолютно уверен в том, что Маргарет не позволит этому случиться, – спокойно отозвался Теодор, едва удостоив Пэнси своим вниманием. Грете же досталась тёплая ободряющая улыбка друга. – Маргарет не требуется украшать себя сверх обыкновенного, чтобы выглядеть очаровательно. Однако, я полагаю, замена уничтоженному твоей, Пэнси, кошкой наряду найдётся.

Грета только кивнула, не желая сообщать Паркинсон о том, что на всякий случай написала тёте, чтобы та к Рождеству прислала ей замену наряду. Драко играл с Блейзом в волшебные шахматы и, судя по сведённым светлым бровям, проигрывал Забини вторую партию подряд. Саломея притаившись на запястье Маргарет, грелась, обвив руку причудливым браслетом. Сама же девочка сидела с ногами на диване и читала том «Истории Хогвартса», с видимым интересом погрузившись в уже ставшие прошлым переживания Поттера. Посмеиваясь над неуклюжими попытками гриффиндорца найти партнёршу для Святочного бала.

Граммофон, раздобытый кем-то из шестикурсников, тихо играл вальс, под который разучивали движения вальса сёстры Гринграсс, попеременно меняясь ведущей ролью. Пьюси, которому этот цирк порядком надоел за неделю, закатывал глаза каждый раз, когда Астория наступала Дафне на ногу.

– Гринграсс, вы просто не можете быть такими неуклюжими, – страдальчески протянул Эдриан и, стремительно поднявшись, подошёл к расцепившимся сёстрам. Дафна пискнула, когда пятикурсник притянул её к себе, устроив широкую ладонь на пояснице, отчего девочка послушно прогнулась. – Грэхэм, сделай музыку громче, а то такое ощущение, что мы на похоронах.

Монтегю, поколдовав над граммофоном, заставил аппарат увеличить громкость и даже сменить мотив на более бодрый.

– Теперь считай вместе со мной, Дафна, – велел Пьюси и приподняв смущённое лицо партнёрши за подбородок улыбнулся, блеснув чуть боле крупными, чем все остальные зубы клыками. – Раз. Два. Три.

Маргарет ненадолго оторвалась от книги, чтобы посмотреть на медленно кружащуюся пару, с Пьюси Дафна смотрелась намного лучше и почти не сбивалась с такта, разве что создавалось впечатление, будто Гринграсс боится лишний раз вдохнуть под взглядом тёмных глаз Эдриана. Заложив станицу лентой, Эйваз отложила том и засмотрелась на плавные, хоть и более медленные, чем нужно движения. Пьюси понизил голос до шёпота и, склонившись к уху Дафны, говорил уже только ей, отчего та краснела и закусывала губу.