— Что ты сделал с Дадличкой, мерзавец?!

— То же, что и с Гарри. Но состояние племянника, насколько я понял, тебя не интересует? — Петуния снова мотнула головой и затихла. Похоже, мысль, что с обоими детьми приключилось одно и то же, в её сознании не задержалась. — Ничего страшного с ними не произошло. Наложил сонное заклинание. Вместо того, чтобы визжать и путаться под ногами пусть лучше поспят.

— Ты… ты…

— Здоровый сон им не повредит. А тебе, если продолжишь вопить, придётся изображать рыбу достаточно долго.

Петуния испуганно захлопнула рот, но было очевидно, что от полномасштабной истерики её отделяет только одно неверно подобранное слово или действие. Пожалуй, для продолжения беседы имелся способ получше, чем Инкарцеро и Силенцио. Через несколько секунд в руку Северуса скользнул небольшой флакон.

— Всё-таки отравить решил? — обречённо спросила Петуния.

— Зачем? — искренне удивился Северус и тут же припомнил и неадекватное поведение за столом, и сожранные втихушку булочки, и ещё много чего странного. Она что, всё это время ждала, что её убивать будут?! — Дура, это успокоительное, — проворчал он беззлобно и для вящей убедительности отхлебнул половину. А что? С такой-то женой ему поберечь нервную систему тоже лишним не будет.

Определив по расслабившемуся лицу женщины, что зелье начало действовать, Северус решил, что уже можно продолжить разговор и первым делом задал давно мучивший его вопрос: «Давно ли у них в роду появились сумасшедшие?» Петуния тяжело вздохнула и призналась, что кроме Лили никто ненормальным не был.

— Лили была волшебницей, а не чокнутой! — возмутился Северус.

— На мой взгляд, это одно и то же.

— Да ты… — очень хотелось назвать Петунию «тупой магглой», но зелья Северус варил самого высшего качества и отпитый глоток сделал его более терпимым и миролюбивым. — За что ты так ненавидишь волшебников? Чего мы тебе такого сделали, что ты нас ненормальными исчадиями ада считаешь?

Вопросы оказались очень правильными и вскоре Снейп узнал много интересного…

Отношение к волшебству у Петунии и в самом деле было сложным. Возможно, когда-то в далёком детстве она и готова была принять и полюбить его, но не сложилось. Выходки сестры и её дружка, то есть самого Северуса, были в этом деле только малой частью. Свою лепту внесло и пренебрежение родителей, и подавляемое желание тоже стать особенной, и тайный страх поселившийся где-то в подкорке, после нескольких истерик Лили, закончившихся выбитыми стёклами и вспыхнувшими занавесками. Шуточки с превращёнными в крыс чашками, любви к колдовству Петунии тоже не добавили. К выпуску из школы сёстры стали уже практически чужими людьми, но не пригласить Лили для знакомства с женихом и на свадьбу, Петуния не могла. И то, и другое закончилось очень плохо. И если знакомство просто вылилось в крупный скандал, то на собственной свадьбе Вернона вообще едва не угробили. Разумеется, после этого всё общение свелось к открыткам на Рождество и дни рождения.

Постепенно Петуния и Вернон успокоились, постаравшись забыть о существовании «ненормальных», как о страшном сне. И тут… Да, племянника им подкинули как безродного кутёнка. В корзиночке, ночью! Приложили только записочку, и всё! Ни документов, ни денег на содержание, ни возможности отказаться или оговорить условия, ни хотя бы внятного объяснения, что же случилось с его родителями…

А дальше началась длинная и грустная история. Северус узнал, чего стоило мистеру и миссис Дурсль всеми правдами и неправдами добиться опеки над совершенно ненужным им ребёнком, на которого в глазах властей они не имели никаких прав. Как они не спали ночами из страха, что бесноватый племянник разрушит дом. Во что обошлось отремонтировать изуродованную стихийным выбросом гостиную. Как Дадли едва не пришибло шкафом за то, что Мардж подарила ему большую яркую игрушку и сколько не очень-то завуалированных оскорблений Петунии пришлось от этой самой Мардж выслушать. Необходимость одной управляться с двумя детьми без возможности хоть изредка позволить себе отдых, потому что пригласить хотя бы ненадолго няню было слишком опасно. Сколько лжи Петуния и Вернон вынуждены были сочинить, чтобы объяснить не в меру наблюдательным соседям, странности происходящие в присутствии племянника…

Петуния всё говорила и говорила, изливая душу, и Северус вдруг понял, что сочувствует ей и в чём-то понимает. Будучи совершенно беззащитными перед проявлениями волшебства Дурсли до одури боялись живущего у них маленького мальчика. Как Дамблдор мог рассчитывать, что они смогут его полюбить?!

Словно подслушав его мысли, Петуния вспомнила и о директоре:

— А ваш Дамблдор — это же просто кошмар какой-то! Это же он директор школы, в которой воспитываются дети?! Да его в вашей тюрьме нужно запереть навечно! Под охраной этих, как их… дементоров! Он же попросту вынудил меня согласиться на новое замужество. И я… я уверена, что это он убил Вернона! Ненавижу этого старого паука!

— Ну сам он твоего мужа точно не убивал, скорее подослал кого-то… А вообще, ты должно быть удивишься, но я его тоже ненавижу… — буркнул Северус, и супруги поглядели друг на друга с новым интересом…

Общего у Северуса и Петунии оказалось куда больше, чем думалось поначалу. Оба были неглупы, себе на уме и обид не забывали. Обоим ужасно хотелось перестать быть пешками в чужой игре, оставшись при этом в живых. Оба очень ценили достоверную информацию и умели делать из неё соответствующие выводы. Оба с детства не чурались подглядывать и подслушивать, не ради удовольствия, а для того, чтобы получить те самые данные, которые и позволят правильно оценить обстановку. Оба любили Лили и скучали по ней. Оба на дух не переносили старшего Поттера, и факт его безвременной кончины их отношения к покойному ничуть не менял. И, наконец, оба люто ненавидели Дамблдора, желая ему скорой и мучительной смерти. А ещё, оба были достаточно практичны, чтобы понимать — жить бок о бок им предстоит ещё очень долго, а худой мир всегда лучше доброй ссоры.

Договориться удалось быстро. Основным требованием Снейпа было не обижать Гарри и постараться, если и не полюбить мальчика, то хотя бы относиться к нему справедливо. Взамен он пообещал не только не причинять вреда Петунии и её сыну, но и помогать, насколько это будет возможно.

Подумав, Петуния условие приняла. В соревновании со Снейпом она всё равно безнадёжно проигрывала, а так имелся реальный шанс не только чувствовать себя спокойно в собственном доме, но и прекратить наконец вызванные завистью истерики Дадли. На требование делать её сыну такие же подарки, какие он делает Гарри, Снейп возражать не стал, но поставил условие, что Дадли изменит своё поведение и прекратит третировать брата. Хочешь-не хочешь, согласиться Петунии пришлось. Осталось придумать, как донести до сына осознание, что его поведение должно измениться самым кардинальным образом.