Ей, наверное, одиноко сейчас. А больных нужно навещать – иначе их состояние может ухудшиться.

Я вышел наружу и направился к соседнему домику. Он был маленьким, одноэтажным, аккуратным, словно сказочная деревянная избушка. Подойдя к двери, постучал:

Тук. Тук. Тук.

Изнутри раздался нежный голос Тихи:

– Входите.

Я толкнул дверь и вошёл. Как и предполагал, девушка лежала в постели – видно, вставать ей было тяжело. Её глаза покраснели от слёз, но, стоит отдать должное, Тиха старалась это скрыть. Увидев меня, она улыбнулась, как бы говоря: «Всё в порядке».

– Алексей? Это вы?

Я сел на стул рядом с кроватью и улыбнулся:

– Это я. И давай перейдём на «ты», мы же одного возраста.

Она удивлённо моргнула. Всё-таки выглядел я лет на двадцать – возможно, из-за развитой не по годам мускулатуры.

– Хорошо. И как тебя называть?

– Просто Лёша. Так проще.

Тиха кивнула, уголки её губ дрогнули в слабой улыбке:

– Хорошо, Лёша.

Впрочем, я пришёл навестить её не просто так – лучше дружить с дочерью учителя, чем не дружить. Тиха имела сильное влияние на Хелдрака, а значит, моя цель была проста: поддерживать с ней хорошие отношения.

Вот только я не знал, с чего начать разговор. Поэтому выбрал самое простое – заговорил о погоде, о быте, а потом спросил:

– И как у тебя дела?

Кто бы мог подумать, что на обычный вопрос Тиха не выдержит и разрыдается.

Кап. Кап.

Слёзы катились по её щекам, она пыталась вытереть их руками, но всё было бесполезно – на белом одеяле быстро появились мокрые пятна.

– Ну, ну... тише-тише...

И тут её прорвало.

Тиха начала рассказывать, как ей было страшно и больно. Как, падая в бездну, она видела перед собой загробный мир.

Она на полном серьёзе думала, что умерла и оказалась в холодном, беспросветном месте. А перед тем как очнуться, к ней пришла мама и сказала: «Твоё время ещё не пришло».

Я молча сидел и слушал. Оказалось, что ничего не нужно говорить – просто быть рядом. Я так и не объяснил ей, почему пришёл. Но в тот момент это было и неважно.

Мне были знакомы её чувства. Там, в Придеи, я испытывал нечто похожее при каждом приступе. Такое не объяснить словами – если ты сам не прошёл через это, понять сложно.

И всё же у меня был совет. Простой, но, возможно, нужный.

– Не нужно сдаваться.

– А что делать? Я тут бессильна.

– Тогда не трать силы на борьбу с тем, что нельзя изменить. Направь их туда, где ещё можно что-то сделать.

– И что же?

– Поменяй своё отношение к ситуации.

Странно советовать такое. Впрочем, я даже вспомнил цитату Виктора Франкла:

– У человека можно отнять всё, кроме последней свободы – выбирать, как относиться к тому, что происходит.

Отношение к происходящему – это действительно важно. Тихе нужно было не сдаться, а именно принять ситуацию, перестать тратить силы на то, что она не может изменить, и сосредоточиться на том, что ещё имеет значение.

– В любом случае у тебя ещё есть шанс.

– Да?

– Твой отец ищет решение.

– А.

По выражению её лица было понятно, что надежды почти не осталось. И всё же Тиха чуть улыбнулась и тихо сказала:

– Спасибо.

Я не до конца понял, за что именно она меня поблагодарила. Принял это «спасибо» как знак, что пора уходить. Поэтому я поднялся и сказал:

– Что ж... Пойду в библиотеку.

– Зачем?

– Я застрял на пике стадии Потока. Чтобы перейти на стадию Земли, мне нужно расшифровать технику. Подумал, что там найду что-то вроде словаря.

Услышав это, Тиха явно оживилась:

– Как же я тебе завидую! Я тоже хочу начать культивировать.

– Поверь, это не так круто.

– ЧТО?! – она возмутилась. – Тогда скажи, каково им быть?

Я вздохнул, собираясь с мыслями:

– На самом деле культиваторов слишком романтизируют. Это чертовски тяжело. Дисциплина, граничащая с самопожертвованием. Пока обычные люди живут своей жизнью – веселятся, заводят друзей, детей, наслаждаются каждым днём – культиваторы медитируют. В полном одиночестве. От рассвета до заката.

И это я ещё не упомянул о беспощадной борьбе за ресурсы. О том, как культиваторы убивают друг друга ради силы. Можно с уверенностью сказать, что у каждого из них, даже у «светлых», руки по локоть в крови.

Таково было моё мнение после двух лет в этом мире.

– Эх… А я думала, что это значит быть бессмертной, летать на мече и пользоваться уважением.

«Быть уважаемой» явно было ключевой частью фантазий Тихи. И это казалось забавным – слышать такие слова от девушки с заплаканными глазами и растрёпанными волосами. Она почему-то так хотела, чтобы какие-то непонятные люди её уважали.