Поначалу все шло хорошо, и дружный отряд, получив подготовленные котомки, разобрал пики и отправился в путь. До развилки, о которой Николай не знал, их проводил верховой дружинник, показав направление, по которому обычно ездят купцы, а ответвление, как он сказал, ведет к какому-то особому княжескому, месту, то есть, там тупик. Николая, разумеется, как всегда, донимали комары, а привычные мальчишки на них не обращали никакого внимания.

По прикидкам Николая, отряд двигался уже не менее двух часов, и прошел, наверное, километров семь-восемь. Было заметно, что парнишки с увесистыми пиками начали уставать, и злиться на него, так как командовал сегодня он. Конечно, им постоянно приходилось двигаться пешком, но обычно это были небольшие расстояния, сменяющиеся отдыхом или другой нагрузкой, а в таком режиме они двигались впервые. И Николай начал выбирать место для привала, но оно само себя проявило.

Из ближайших к дороге кустов послышался грозный резкий голос: — Эй вы, мелюзга, бросьте свои палки, снять котомки и положить их на дорогу, и бегом отсюда! Вслед за окриком из кустов вылетело что-то, похожее на дротик, и ударило одного из пареньков в плечо, по-видимому, сильно и больно. Все «воины» опешили и, наверняка, испугались, да и сам Николай на некоторое время потерял контроль над собой. Но он быстро спохватился и скомандовал резким, командным голосом: — Отряд, развернуться в цепь! Оружие к бою, наперевес, вперед, в атаку! Бейте прямо в кусты! Ура!

Учения даром не прошли и, действуя по уверенному, громкому приказу, как на автомате, пареньки бросились в атаку. Хорошо отточенные наконечники пик легко проникали через кустарник, срезая ветки. И некоторые пики, наверняка, достигли цели, так как из кустов послышались крики боли и грубая ругань. Николай заметил, что разбойники, было их трое, такого отпора не ожидали, и бросились бежать. Он попытался бросить вслед свою пику, как копье, но не попал.

Раненый паренек зажимал рукой кровоточащее плечо и громко стонал. Возбужденные схваткой «воины» какое-то время молчали, а потом заговорили, перебивая друг друга и обсуждая произошедшее. Николай, осмотрев дротик, наконечник которого был кроме крови запачкан какой-то грязью, понял, что грязь попала и в рану, которую нужно срочно промыть, хотя бы водичкой из речушки. На его призыв расторопный Фрол быстро сделал конус из листа лопуха и принес воды, а Николай, не обращая внимания на крики раненного, рану промыл, и, накрыв листьями подорожника, натуго перевязал чистой тряпкой, которую выпросил у Лукерьи.

Кто-то из «воинов» прокомментировал, что рану надо бы не промывать, а, наоборот, присыпать землей, но Николай ему не ответил. Он и сам, в своем детстве, в ХХ веке, слышал подобные глупости от невежественных людей, а здесь… На вопрос — сможет ли раненный идти, тот ответил, что постарается. Мудрую идею подал все тот же Фрол, который сказал, что надо раненного к его, Фрола, бабке, знахарке, которые такие раны лечит травами, известными только ей, и чем быстрее, тем лучше.

— Парни, вы молодцы, хорошо действовали, а теперь срочно перекусываем, — скомандовал Николай, — и идем назад, отдыхать нам некогда, вы уж потерпите, нужно вашего друга срочно к знахарке.

Перед тем как двигаться в путь, Николай осмотрел место засады, на котором обнаружил следы уже запекшейся крови, и котомку, содержимого которой смотреть не стал, прихватив ее и дротик для доклада князю.

Обратный путь дался тяжелее, так как практически не отдыхали, да и стремительная схватка потребовала нервного напряжения «воинов». Николаю кроме своего копья пришлось нести копье пострадавшего, и котомку разбойников, а дротик он поручил самому крепкому подростку.

Последний километр пути показался самым тяжелым, но дорога здесь была почти прямой, и дружинники, издалека заметив неладное, выслали навстречу всадника, который подхватил пострадавшего и посадил его на лошадь перед собой.

Предупрежденный дружинниками князь, встретил отряд у городских ворот, и, сначала осмотрев своего сына, и, убедившись, что тот не пострадал, подошел к Николаю. — Вот тебе, княже, боевые трофеи, — сказал Николай, протягивая котомку и дротик. — Побили мы разбойников, хотели нас ограбить, да мы не дали, отбились, да еще и ранили их, крови много натекло. Жаль, никого не удалось схватить, они убежали.

— Ну, вы молодцы, постарались, — ответил князь, — теперь эти разбойники зарекутся здесь показываться, и другим расскажут. По чарке бы вам выдать, да не по возрасту, пока обойдетесь, ступайте по домам, отдыхайте. Затем, понизив голос, князь спросил у Николая, как действовал его сын, и Николай ответил, что Василий действовал хорошо, как и все остальные.

Вечером к месту обитания Николая подошел маленький Фрол, который жил по соседству и рассказал, что его бабушка кровотечение у раненого паренька остановила, что он стал чувствовать себя лучше и ушел домой. А потом они сидели и разговаривали до самой темноты. Николай рассказывал о морях и океанах, морских обитателях, высоких, покрытых вечными снегами горах, об экзотических животных и тропических странах. Любознательный мальчишка хотел узнать обо всем, и пытался выспрашивать подробности.

Некоторое время рядом с ними находилась вдова Лукерья и ее маленькие дети, которым все это было неинтересно, и они просто шептались между собой. — Ну и сказки же ты сказываешь, боярин, — сказала Лукерья и погнала своих детей в избу.

Николай, растревоженный воспоминаниями, долго не мог уснуть, и еще раз попытался связаться с капитаном, но он не отвечал. Было уже совсем темно, но ему пришлось спуститься с сеновала по возникшей естественной необходимости и, немножко побрызгав на себя водичкой, которую он всегда брал с собой на сеновал, в кринке, которую ему выделила хозяйка, попросил водные стихии обострить его органы чувств, чтобы не убиться в темноте. И когда он стал спускаться по лестнице, различая ступеньки, до его обостренного слуха донесся слабый шепот неизвестных.