А вдруг там есть свинки? А вдруг козочки?

Миар расценил моё внезапное онемение по-своему.

— Высказались? Полегчало? Идёмте ужинать… Ох, простите, лада! — Миар улыбнулся молоденькой большеглазой девушке с большим тюком то ли шалей, то ли покрывал в руках.

И получил ответную многообещающую улыбку.

Вот ведь… Дайхр!

Мне нисколько не полегчало, но препираться я перестала — какой в этом толк. Всё равно сбегу, всё равно… Захотелось набрать полные ладони снега и растереть по пылающим щекам. Ничего у Эстея не выйдет, этот… козлик только и думает о девках, причём обо всех, кроме меня.

Но дело не только в Эстее. Не только в том, что я должна сделать — увы.

Дело в том, что мне, именно мне, ладе Котари Тейл, не хочется отпускать Миара, хоть к Алисии, хоть к любой другой женщине. Просто так.

Молча мы добрались до солидной двухэтажной таверны с большой летней террасой, беззастенчиво заставленной сейчас заснеженными летними стульями и столами — я даже не стала смотреть на название сего заведения, негодование так и бурлило, норовя выплеснуться острым словом. Внутри оказалось довольно просторно — на первом этаже гардероб и комнаты уединения, на втором, собственно, зал для посетителей. Небольшие столики, круглые свечи в подсвечниках, крепко сколоченные стулья. Мой спутник попытался обсудить содержимое ужина, но я надулась и демонстративно отвернулась, злясь и на себя — за то, что действительно веду себя, как глупый ребёнок, и на него — за Акрысию, и этот покровительственно-пренебрежительный тон, и за эти бесконечные «перестаньте». А если Акрысия — это действительно давняя любовная любовь? Может, они познакомились ещё до её замужества. Выглядит она отлично, а лет десять назад явно была ещё лучше. И раз удостоилась чести быть приглашенной на королевскую аудиенцию, что-то из себя представляет, значит, неглупая…

— Громницу в Академии мы, разумеется, отмечаем, — между тем как ни в чем не бывало вещал Миар, сделав, наконец, заказ. Я не стала даже вслушиваться — утихомиренный сластями аппетит пока что не давал о себе знать. — Будет большой студенческий праздник, ровно в полночь.

— Какой в нём смысл, — угрюмо сказала я. — С кем танцевать-то, если в ЗА… в Академии сплошь одни парни?

— Вам как раз будет с кем, не вижу причин для дурного настроения, адептка. И вообще, праздники не упираются в выпивку и попытки потискаться под благовидным предлогом.

— Конечно, верлад ректор! — подхватила я. — Можно устроить викторину. Или лабораторную работу. Или вообще провести внеплановую лекцию с последующим визитом в библиотеку — это же так захватывающе! Где вы учились, а? У вас были какие-то праздники?

У Миара как-то странно сощурились и потемнели глаза, хотя мой вопрос был более чем невинным и пристойным. И ответил он без запинки:

— Я закончил магистратуру Западной Академии общего профиля, между прочим, был единственным в тот год специализировавшимся на алхимагии магистрантом. И никакие праздники меня никогда не интересовали, только наука.

— Оно и видно. А до этого? Где вы учились до магистратуры?

Подошедший разносчик еды прервал нашу односторонне привлекательную беседу — по неведомой мне причине Миар явно тяготился разговором. Скорее всего ему просто уже не терпелось от меня избавиться и ускакать к своей замужней Крысе. Я уныло посмотрела на тарелки с ароматным дымящимся содержимым.

— Позвольте отлучиться на пару минут, верлад. За неимением компаньонки можете сопроводить меня в дамскую комнату лично. Возможно, до вечерней встречи с Акрысией сможете подцепить ещё какую-нибудь верладу с брачной татуировкой — в дамских комнатах обычно повышенная концентрация беззащитных дам.

Миар только безнадёжно махнул рукой и приступил к еде, я же прихватила сумочку и удалилась. А потом внезапно вспомнила о торговце каменными фигурками. Нельзя, никак нельзя было упускать шанс сделать Миару подарок: от таверны до торговых рядов было совсем близко, я наверняка успею обернуться очень быстро. Пусть потом ворчит, сколько ему вздумается…

Получив в гардеробе плащ, я торопливо выскочила в темноту и, стараясь ни обо что не споткнуться и не поскользнуться на многочисленных наледях — даже здесь, в столице, очевидно лишнюю воду запросто выплёскивали на дорогу — игнорируя холод, побежала навстречу приветливо мигающим огням фонарей.

Деловито бурлящая разношёрстная толпа горожан, стремящихся набрать побольше вкусностей к грядущей Громнице, проглотила меня, как голодный великан крошечную фрикадельку. Когда я шла рядом с Миаром, то путь казался простым и прямым, хоть и людным, теперь же мало того, что народу прибавилось — я обнаружила, что торговые ряды разветвляются паутиной, и ни одной знакомой витрины не увидела. Фонарей, лавок, витрин, грибов было множество, все как один — совершенно одинаковые. Я остановилась, пытаясь сориентироваться, но стоять на месте оказалось совершенно невозможно: толпа толкалась и увлекала меня за собой, как течение горной реки. Я заозиралась, внезапно запаниковав: мало того, что забыла направление, куда шла, я и откуда пришла-то не запомнила!

Как называлась та таверна, где ждёт меня Миар?

А как называется наша гостиница?

Мрак. Мрак! Я настолько ни о чем насущном не задумывалась, что не озаботилась ни названиями, ни адресами. Деньги у меня с собой есть, можно заказать экипаж, но что в нём толку, если не знать, куда ехать.

И что теперь?

Отправиться прямиком в ЗАЗЯЗ?

Миар меня убьёт. Растворит в какой-нибудь кислоте, а потом скажет, что так и было…

Я попыталась успокоиться. Всего-то и надо — найти ту самую лавку с каменными фигурками, а дальше идти прямо и прямо, пока не уткнусь в двухэтажное здание с террасой, уставленной стульями и столами. Без паники, Ари-Котари, вдох, выдох — и вперёд.