— Справедливо. Выключай тут все, и пошли, он меня на машине привез.

— Он что, прямо тут? — выпучил глаза Боря и остолбенел.

— Да. Мириться приехал.

Боря вроде как даже повеселел, выключил телевизор, отсоединил приставку.

— К Илье сгоняю, отдам на сохранение…

— Мне давай. — Я протянул руку, забрал приставку и повел брата наверх.

Скорее всего, это не последний его конфликт с отчимом, но хотя бы месяц дома будет все спокойно.

Василий стоял на улице, опершись на машину. Увидев Борю, он воскликнул:

— Слава богу, ты тут.

Скосив на меня глаза, Боря с видом победителя протянул руку отчиму.

— Я был не прав, что не помыл посуду и вошел в грязной обуви.

Поколебавшись пару секунд, Василий прошептал едва слышно:

— Извини, что накричал на тебя. — Он скосил глаза на меня, пожал его руку, а я рванул к Илье относить приставку.

Когда мы приехали домой, в подъезде я кое о чем вспомнил, открыл наш почтовый ящик и обнаружил там… Письмо из Саранска от Толстого! Не забыл нас!

— Чему это ты так рад? — спросил Боря.

Я помахал письмом:

— Тимофей поздравляет нас с новым годом! Не тяни щупальца, вскрывать конверт не будем, прочитаем вместе со всеми, как в прошлый раз.

Едва мы вошли в квартиру, как навстречу вышла встревоженная мама, одетая в выходное. Вот теперь точно что-то случилось.

— Андрей в реанимации, — проговорила она, и мне подумалось, что это двоюродного братца, решившего завязать, так скрутило.

Но мои догадки оказались неверными, она уточнила:

— Наташа звонила, плакала. По «скорой» его увезли с отеком легких, а там нет лекарств! Надо помочь.

— Надо, — согласился Василий. — Поехали.

Наташкин Андрей звонил тем же вечером, когда мы отвезли его домой. Его мать психанула, собрала вещи и уехала в Москву. Сестрица сразу же рванула к нему и с ним была последние дни. О том, что он болен, она не говорила. Наверное, Андрей простудился, когда шел к нам в легкой одежде по морозу, не стал лечиться и запустил болезнь.

— Подождите! — крикнул я, поскреб по сусекам и в карманах обнаружил пять тысяч, отдал маме. — Вот, возьмите, понадобятся.

С ними я ехать не стал: мама медик, она лучше знает, что делать.

Память взрослого, пережившего ковидные времена, говорила, что отек легкого — более чем серьезно, шансы выжить пятьдесят на пятьдесят. А сорок лет — для мужчин переломный возраст. Сколько ровесников меня-взрослого умерли в возрасте от сорока до пятидесяти только потому, что продолжали работать на износ, забыв о том, что пересекли экватор жизни. Да я-он и сам таким был.

Надеюсь, все с Андреем будет хорошо.

Маму и отчима из больницы я не дождался — меня усыпил телевизор, там два лысых политика переливали из пустого в порожнее: один защищал Союз, второй истекал ядовитой слюной и дебафил оппонента понятиями свободы, демократии, гласности. Взрослый я знал, что СМИ веры быть не может, потому что у каждого «свободного» и «честного» блогера, у каждого канала есть заказчик, который его и танцует. И попробуй чирикнуть что-то против, даже увидев мерзость — в лучшем случае под тебя найдут статью, в худшем — тебя найдут, с пулей в голове.

Мне снилась война, почти как в комнате-кубе, но теперь я был внутри, как перед смертью — я-взрослый. Прятался в окопе, пытался сбить беспилотник, похожий на железную птицу, и понимал, что они не такие, они похожи на самолетики авиамоделистов.

Когда проснулся, мама и отчим спали у себя, Наташка и Боря сидели на кухне, чтобы меня не будить.

— Ну что? — спросил я у осунувшейся и похудевшей Наташки.

— В реанимации, — прошептала она. — Состояние стабильно тяжелое, мама в больнице осталась. Спасибо ей. Решают, подключать ли к аппарату этому, ну, который дышит за человека.

Вот оно как, оказывается, отчим вернулся с Наташкой, мама осталась там.

— Как же так получилось? — Я поставил чайник на газ, пытаясь выстроить план на день.

Утром нарисовать схему взаимодействия с предприятиями: что, кому, куда, когда. Когда отчим проснется, он должен позвонить Толику насчет машиниста и солярки.

Связаться с Лялиной, узнать про мента-напарника Василия.

Посмотреть в объявлениях, сколько стоят «КАМАЗы»: при самом хорошем раскладе придется выплачивать менту половину стоимости машины, при самом плохом — покупать новый грузовик. Или нет. Иметь машину — иметь якорь, по ней нас легко будет вычислить. Лучше брать авто в аренду. Вон, сколько техники простаивает на предприятиях, а машина нам будет нужна не каждый день.