— Связи? — уточнил я.

— Скорее он нажил себе врагов во всевозможных ведомствах, по карьерной лестнице движется благодаря способности плести интриги и материально угождать начальству. Извини, но это все, подробностей не будет.

— Спасибо, — кивнул я. — На другой ответ я и не рассчитывал.

— Держись от него подальше, и вот держи, это юрист. — Анна вложила мне в руку листок, вырванный из блокнота, глянула украдкой в сторону своего РОВД, и сказала перед тем, как уйти: — Спасибо тебе за Шевкета Эдемовича. Я очень ценю твое хорошее отношение, оно… противоречит законам людской природы. Все, мне пора.

Провожая взглядом ее прямую спину, я повертел в руках бумажку с телефоном юриста. Ежу понятно, что судебная тяжба с Пацюком ничего не даст. Ну, может, нервы ему потреплет, однако нам потреплет не только нервы, но и кошелек.

После тренировки я пообещал друзьям сюрприз, и мы всей толпой завалились на базу. Пока все рассаживались кто на диван, кто на маты, я достал запечатанный пухлый конверт, помахал им, привлекая внимание.

— Письмо от Тимофея.

— Кто это? — удивился Мановар.

— Был один жирдяй, — объяснил Рамиль. — На даче летом жил, на зиму уезжал в Саратов. Лох лохом, мы взялись его воспитывать. Он за полтора месяца похудел, на тренировки стал ходить.

— Уезжал уже более-менее нормальным, — продолжила Гаечка. — Интересно, что с ним сейчас.

— Скоро узнаем, — сказал я, вскрывая конверт.

Там оказался еще один конверт, маленький, с подписью: «Наташе», его я незаметно от остальных положил в карман, вспомнил, как Толстый на нее слюни пускал и посочувствовал ему. Развернул лист, достал фотографию, на которой был запечатлен рослый вихрастый парень, скорее мускулистый, чем нормального телосложения. Гаечка вскочила, встала радом со мной и воскликнула:

— Это он, что ли? Он! О-фи-геть!

Забрав фотографию, она передала ее дальше. Лихолетова, Мановар и Памфилов с Кабановым, которые присоединились к нам позже, отсели, остальные собрались в круг на матах. Фотография пошла по рукам, каждый считал своим долгом издать возглас удивления.

— Фантастика! — прогудел Чабанов.

Молчаливый Минаев покачал головой.

— Прям красавчик, — вынесла вердикт Алиса.

— А что он пишет? — спросил Илья. — Радостно за него. Пусть все будет хорошо!

— Внимание! — Я щелкнул пальцами и собрался читать, но клацнула входная дверь, и донеслись мужские голоса. Все знали, кто собрался к нам в гости, но все равно напряглись.

Вскоре появились Игорь и его молодой отец, Алан.

— Здорово, парни! — поприветствовал нас Алан с узнаваемым московским акцентом. — И девушки!

Все были в спортивном, и Рамиль, сверкнув глазами, бросился боксировать с Игорем. Показательно изображая бой, в конце представления они похлопали друг друга по спине.

— Мне будет не хватать толкового спарринг-партнера, — сказал Рам.

— И мне вас будет не хватать, — грустно улыбнулся Игорь.

— Переезжайте на юг! — предложила Гаечка. — У нас тут море!

— А в Москве — деньги и бизнес, — сказал Алан. — Так бы — с радостью. Может, на пенсии. Мы уезжаем ночью из Краснодара. Надо собраться, то-се. Так что уже не увидимся.

— Значит, летом приезжайте! — предложил Ян.

«Надеюсь, будет куда, — подумал я. — Жить в подвале без туалета и душа — не дело».

— Летом — обязательно! — пообещал Игорь, повернулся к отцу. — Правда, па? Лучше сюда, чем в лагерь. Присматривать за мной не надо.

— Посмотрим, — не стал обещать Алан, нашел взглядом меня и дальше говорил, обращаясь ко всем, но больше — ко мне: — Игорь все рассказал. Я очень благодарен, что вы помогли моему сыну и знаю, что вам нужно. Обещаю: в течение месяца это у вас появится.

Никто не стал спрашивать, что это, да и неважно: обещанного три года ждут.

Воцарилось неловкое молчание, которое нарушил Алан:

— Давай, Игорь, прощайся с друзьями, и погнали.

Игорь отмер и подошел к каждому, пожал руку. Алисе руку поцеловал — она залилась краской. Гаечка и Лихолетова были готовы и пережили галантность, не смутившись.

Прощание затянулось минут на десять, и радостное предвкушение подернулось налетом грусти. Наконец Игорь закончил:

— Увидимся, друзья.

Две фигуры пересекли хорошо освещенное помещение и погрузились во мрак, в тишине доносились едва уловимые шаги, которые вскоре оборвались хлопком двери.