Такому стилю руководства вполне соответствовали и внешние атрибуты, заимствованные Павсанием у персов. Все это создавало необходимую дистанцию между ним и войском, но не соответствовало представлению греков, особенно ионийцев, о нормах поведения армейского начальства.

Обращение Павсания со своими подчиненными, которое казалось союзникам возмутительным, отнюдь не было исключительным явлением в среде самих спартанцев. Исторические анекдоты о жестоких выходках спартанских командующих хорошо документированы (Plut. Lys. 15, 7: Каллибий в Афинах; Thuc. VIII, 84, 2–3: Астиох в Милете; Polyaen. II, 2,7; Diod. XIV, 12: Клеарх в Византии). Их исключительная бесцеремонность, высокомерие и жестокость особенно проявились в ходе Пелопоннесской войны и сразу по ее окончании. Но жалобы на возмутительное поведение спартанских офицеров редко вызывали какую-либо реакцию в Спарте. Пожалуй, только Клеарх, гармост Византия (403 г.), устроивший в подведомственном ему городе настоящий террор с массовыми убийствами, изгнаниями и конфискацией имущества, был в конце концов отозван и отрешен от должности (Diod. XIV, 12, 2–9). А в целом насильственные действия спартанских военачальников и гармостов, как правило, не вызывали никаких нареканий на родине и считались скорее нормой, чем исключением из правил. Так, Фукидид, рассказывая о массовых казнях хиосских демократов, организованных гармостом Хиоса Педаритом в 411 г., не упоминает о какой-либо реакции в Спарте на подобные действия своего эмиссара (VIII, 38, 3).

Высокомерие, проявляемое спартанскими военными, было выражением их чувства превосходства над всем остальным миром. Павсаний, обращаясь с союзниками как со своими илотами, действовал в обычной для спартанца манере. Его авторитарный стиль руководства с неизбежными эксцессами и скандалами вполне вписывался в привычный поведенческий стереотип. Спартанские офицеры в армии Павсания отличались столь же одиозным поведением, как и их предводитель. Недаром Фукидид, хваля другого знаменитого спартанского полководца Брасида за «гуманность и благоразумие», характеризует его стиль руководства как абсолютно нехарактерный для спартанца: «Брасид был первым лакедемонянином, который в зарубежном походе приобрел славу абсолютно честного человека» (IV, 81, 2–3).

Среди союзников наибольшее недовольство Павсанием проявили морские экипажи самых значительных островных государств — Лесбоса, Хиоса и Самоса. Плутарх сообщает, что командиры самосской и хиосской эскадр Улиад и Антагор со своими командами взбунтовались против Павсания и даже попытались захватить его корабль (Arist. 23, 5). Но Павсаний, видимо, не располагая уже реальной властью, чтобы наказать мятежников, ограничился только угрозами. Это столкновение между союзниками-ионийцами и Павсанием, еще остающимся «стратегом эллинов», свидетельствует о высокой степени напряженности внутри греческого войска. Даже пелопоннесские союзники Павсания, по свидетельству Диодора, «оставив его, поплыли на родину и отправляли в Спарту посольства с обвинениями в его адрес» (XI, 44, 6).

Руку к отставке Павсания, вероятно, приложили и афиняне. Именно они дирижировали и направляли в единое русло недовольство союзников и собирали компромат на регента. Дипломатические усилия двух афинских стратегов, Кимона и Аристида, хорошо засвидетельствованы (Diod. XI, 44, 6; Plut. Arist. 23, 1)[179]. В результате «к Кимону с Аристидом примкнула большая часть союзников, не будучи в состоянии долее переносить тяжелый нрав и высокомерие Павсания. А те, склоняя их на свою сторону, в то же время посылали сказать эфорам, чтобы они отозвали Павсания, по вине которого подвергается бесчестию Спарта и сеется смута во всей Греции» (Plut. Cim. 6 / Пер. В. В. Петуховой).

В дошедшей до нас традиции верно расставлены акценты: спартанские власти действительно были встревожены и напуганы слишком активной деятельностью своих царственных полководцев за границей. Несмотря на то что эти люди выполняли приказы, исходящие из Спарты, и, как правило, строго следовали инструкциям, тем не менее тревожил сам факт их нахождения за границей во главе большого войска. Спартанские власти болезненно реагировали на любые сигналы извне о неподобающем с их точки зрения поведении своих военачальников. И чем успешнее действовали спартанские полководцы за рубежом, тем более подозрительно к ним относились дома. Павсаний казался слишком независимой фигурой. И правящая элита, воспользовавшись жалобами союзников как удобным предлогом, в 477 г. сместила его с должности наварха. Но это, собственно говоря, не было наказанием, а только обычной сменой командующего.

Суд над Павсанием и отказ Спарты от руководства Эллинским союзом

Суд над Павсанием был явной уступкой союзникам. Тем, конечно, не нравился такой персонаж, как Павсаний. Но дело было не только в личных качествах спартанского адмирала. Их не устроил и сменивший его наварх Доркис, который прибыл в Византий тогда, когда Делосский морской союз под руководством Афин уже стал свершившимся фактом. Просто Павсаний своим вызывающим поведением дал союзникам удобный повод отказаться от уже тяготившего их военного руководства Спарты. И Геродот (VIII, 3, 2), и Эфор (Диодор) (XI, 44, 5–6) отмечали, что одиозный в глазах союзников стиль руководства Павсания облегчил афинянам их задачу, а спартанцев сделал более уступчивыми. В сложной политической игре между Афинами и Спартой поведение регента, включая его гипотетическое предательство, было только одной, правда, очень важной, деталью.

В результате разразившегося скандала Павсаний был смещен с должности наварха, отозван в Спарту и судим по обвинению в мидизме, то есть, по сути дела, в государственной измене (начало 477 г.). Судили царей и членов царских семей те же люди, которые управляли государством: геронты, эфоры и цари (Paus., III, 5, 2). Поскольку ни писаных законов, ни прецедентного права в Спарте не было, то у судебной коллегии оставалось широкое поле для решений, диктуемых как конкретной политической ситуацией, так и расстановкой сил внутри правящей корпорации.

Согласно Фукидиду, регент был полностью оправдан (I, 128, 3). Корнелий Непот в биографии Павсания подтверждает, что того «освободили от обвинения, грозящего ему смертью», но добавляет при этом, что его присудили к денежному штрафу (2, 6). Удовлетворение частных исков командиров союзных отрядов было, конечно, реверансом в сторону союзников. В целом благоприятный для Павсания исход суда свидетельствует, что он обладал еще авторитетом у полисного руководства. В 477 г. геронты и эфоры, составляющие судебную коллегию, были к нему настроены вполне благосклонно и не имели цели непременно его осудить.