Сразу после войны, в конце 1945 года, вышла книга, в которой была сделана попытка рассказать, пока еще свежи воспоминания, об истории гражданской обороны в Великобритании во время Второй мировой войны. Книга "Граждане на войне - и после" была написана Стивеном Спендером и содержала предисловие министра внутренних дел военного времени Герберта Моррисона. Спендер писал о первой неделе блица:

Лондонцы, живущие в Вест-Энде, старались не обращать внимания на налеты. Толпы людей шли домой по улицам под бомбежками, а позже под обстрелом, и рестораны оставались открытыми до полуночи. Идя домой из кино, театра или ресторана, люди тушили зажигательные бомбы на Пикадилли и на окраине парка.

Позже, признав, что после того, как бомбардировки стали более массовыми, театры и рестораны стали закрываться раньше, чем до Блица, Спендер написал:

Однако люди, которые читают об ужасах Блица после войны, вероятно, не осознают, насколько нормальной оставалась жизнь: театры работали каждый вечер, джентльмены ужинали в своих клубах, люди шли утром в офис, а уборщики улиц собирали битое стекло и складывали его вдоль тротуара, как зимой они делают это со льдом и снегом.

Премьера фильма "Унесенные ветром" состоялась на Лестер-сквер в Лондоне в апреле 1940 года. Он все еще демонстрировался в соседнем кинотеатре более четырех лет спустя. В разгар блица, когда на Вест-Энд падали бомбы, люди стояли в очередях на улицах, чтобы посмотреть фильм.

Нам может показаться странным, что большинство жителей Лондона не беспокоились о бомбоубежищах и все равно выходили в Вест-Энд, чтобы посетить кинотеатры и театры, даже когда блиц был в самом разгаре, но это так. Все эти люди прекрасно понимали, что их подстерегают опасности, самой страшной из которых, как считалось, были не бомбы, а постоянный шквал металла, падающего с небес и способного убить любого, на кого он упадет.

Напоследок о том, как большинство жителей британских городов выходили на улицу во время блица примерно так же, как и в мирное время. Вот воспоминания человека, которому во время Лондонского блица было 16 лет. Во время воздушных налетов Питер Ричардс ходил в кино, в молодежный клуб и даже бегал по улицам во время физических упражнений. Иногда он укрывался в дверях магазина, если слышал зенитный огонь, потому что знал, что скоро с неба посыплется дождь раскаленных металлических осколков. В остальном это была обычная подростковая жизнь:

Я часто выходил на пробежку в разгар бомбежки. Не то чтобы я не волновался, но мы шли на просчитанный риск. Мы бегали от молодежного клуба в Блумсбери до Риджентс-парка или оббегали Бедфорд-сквер.

Странно, что этот дождь из раскаленных, зазубренных кусков металла, падающих на города в огромных количествах и с огромной скоростью, исчез из нашей коллективной памяти. Те, кто пережил Блиц, часто отмечают, что это была настолько очевидная и обыденная опасность, что вряд ли стоит о ней упоминать. Вот историк Коррелли Барнетт, писавший в газете Independent несколько лет назад. Будучи подростком во время блица, он упоминает то, чего мы уже касались: что жизнь шла практически как обычно, и люди ходили в кино и театры, как и до войны:

Поезда, трамваи и автобусы ходили, кроме как во время воздушной тревоги, а театры и кинотеатры оставались открытыми. В кафе и ресторанах дела шли хорошо, даже если клиентам приходилось время от времени прятаться под столами.

Он продолжает:

Для других блиц стал освобождающим опытом, как в случае с девой с нашей дороги, которая стала водителем машины скорой помощи, не смотря на грохот бомб и звон падающих осколков от разорвавшихся зенитных снарядов: эта женщина прекрасно справлялась с мертвыми или искалеченными телами, вытащенными из-под обломков рухнувшего дома.

О падающей шрапнели говорится так буднично и буднично, что остается только удивляться, почему такая смертельная опасность для жизни и конечностей должна быть в значительной степени забыта.

Осколки зенитных снарядов не только неслись с огромной скоростью, когда достигали земли, но и обладали еще двумя характеристиками, которые увеличивали их способность причинять вред. Во-первых, она была зазубренной и с острыми краями. Обычно пуля проходит в тело человека, а иногда и насквозь, аккуратно, оставляя небольшое отверстие диаметром меньше, чем у обычного карандаша. Совсем иначе обстоит дело с острым как бритва куском витого металла, который может рассечь руку или ногу, перерезав при этом артерии и вены. Кроме того, при приземлении шрапнель часто раскаляется до бела, что делает ее еще более опасной, если она заденет кого-то на пути вниз. Вот Рон Митчелл, который служил в рядах Внутренней гвардии во время Блица:

Участие RAF заключалось в основном в использовании легких истребителей и бомбардировщиков, а также истребителей, оснащенных новым радаром для перехвата немецких бомбардировщиков ночью, и в то время это было не очень эффективно. Не были эффективными и британские зенитные орудия - как бы многочисленны они ни были. На самом деле ночные прогулки по Лондону, которые я иногда совершал со своими друзьями, когда не находился на службе в ополчении, были так же опасны из-за падающей шрапнели (осколков зенитных снарядов), как и из-за взрывов бомб! В течение многих лет после войны я хранил два таких осколка, достаточно крупных, чтобы как минимум ранить. Оба осколка были толщиной около четверти дюйма, один - три дюйма в длину, другой - чуть больше четырех. Они упали достаточно близко от меня, чтобы я смог их найти, когда они достаточно остыли, чтобы я мог их поднять - не зная, насколько они будут горячими, я получил сильные мозоли на пальцах при первой же попытке поднять их! Часто, прогуливаясь, я ударялся ногами или наступал на такие осколки - но еще чаще попадалось битое стекло - повсюду, от тонкого материала обычных окон домов до толстого листового стекла витрин магазинов и магазинов.