В этом рассказе есть несколько моментов, на которые стоит обратить внимание. Во-первых, конечно, тот факт, что во время воздушных налетов этот молодой человек просто прогуливался, не думая о том, чтобы укрыться. Одна из причин, по которой зенитный огонь привел к такому количеству жертв, заключается в том, что многие люди находились на улице и были уязвимы для его воздействия. Кроме того, осколки были достаточно горячими, когда он поднял их, чтобы нанести волдыри на руки. Но самым важным моментом является та брошенная фраза, в которой очевидец блица вскользь упоминает, что находиться на улице было "так же опасно из-за падающей шрапнели... как и из-за взрыва бомбы".

В воспоминаниях тех, кто пережил Блиц, то и дело встречаются подобные высказывания. Они не делаются с каким-либо акцентом, как будто совершается потрясающее откровение. Скорее, тот факт, что огонь британской артиллерии был по меньшей мере не менее опасен, чем немецкие бомбы, вставляется как бы вскользь - предполагается, что об этом знают все . Очень странно встречать подобные упоминания, приравнивающие опасность от артиллерии к опасности от бомб. Наверное, будет справедливо сказать, что это не то, что когда-либо приходило в голову обычному человеку, даже интересующемуся историей Второй мировой войны.

В 2008 году Габриэль Мошенска опубликовал статью в Journal of Material Culture. Статья называлась "Суровый дождь: Детские коллекции шрапнели во время Второй мировой войны", в статье приводится множество интервью с людьми, которые были детьми в Великобритании во время Второй мировой войны. Вот часть одного из таких интервью:

Когда выли сирены, мы уходили в убежища, а когда все стихало, мы выходили и искали на улицах еще горячие осколки. Поднимаешь ее в руки, а она еще горячая, точно из пушек... По улицам разъезжали пулеметы... Они мало что могли сделать, наверное, это было больше для поднятия боевого духа. Они стреляли по самолетам, а когда снаряды взрываются, осколки должны падать вниз, не так ли?

Это вскользь подтверждает многое из того, что мы уже рассматривали в этой книге, например идею стрельбы из зенитных орудий исключительно для повышения морального духа гражданских лиц. Другой собеседник рассказал о том, насколько широкое распространение получила падающая шрапнель, сказав:

Было слышно, как он падает на крышу, а вечером, когда вы слушали радио, раздавался какой-то звон.

Мошенская продолжает:

Рассказы о ранениях и несчастных случаях, связанных с падением осколков, встречаются довольно часто, включая ранения головы, когда осколки попадали в стальные шлемы или пробивали их.

Рассказы в "Суровом дожде" прекрасно согласуются с другими историями из первых рук, которые мы до сих пор рассматривали: осколки от зенитных снарядов , которые разрывались на высоте тысячи футов над головой, были не только очень распространены, но и чрезвычайно опасны, особенно если человек стоял или шел по открытой местности во время воздушного налета. Как говорит Мощенко:

В то время как друзья, соседи, родители и учителя погибали и получали ранения от падающих осколков, нет никаких сомнений в том, что многие дети прекрасно осознавали реальную опасность.

В то время было неспокойно по поводу количества людей, погибших от артиллерийского огня, о чем свидетельствует обмен мнениями в Палате общин в 1943 году. В марте того года один из членов парламента поднялся, чтобы задать вопрос министру внутренних дел. Независимый депутат Эдгар Грэнвилл хотел знать:

количество жертв среди гражданского населения в районе Лондона от зенитных снарядов и осколков во время вражеского налета на Лондон 3 марта; и будет ли он предупреждать общественность об опасности, связанной с нахождением на открытой местности для наблюдения за барражированием во время интенсивного зенитного огня?

Министр внутренних дел Герберт Моррисон оказался слишком хитрым, чтобы раскрыть точное количество людей, погибших от падающих осколков и снарядов, разорвавшихся на улицах. Он признал, что такие жертвы были, но ограничился словами:

В районах, где бомбы и зенитные боеприпасы падают вместе, не всегда можно точно отнести потери к той или иной причине, но известно, что в данном случае некоторые потери были вызваны исключительно последней причиной. Хотя в данных обстоятельствах нежелательно приводить подробные цифры, я не могу не подчеркнуть, что общественность, если только ее обязанности не требуют иного, не должна пренебрегать столь частыми предупреждениями не оставаться без необходимости на открытой местности во время воздушного налета, а должна укрыться в ближайшем доступном укрытии, включая наземные укрытия.

Другими словами, люди, безусловно, погибали от огня своей же артиллерии, но правительство не хотело говорить, сколько именно!

В одной из предыдущих глав мы сделали несколько приблизительных расчетов, чтобы выяснить, сколько артиллерийских снарядов могло взорваться на земле, а не в воздухе. Теперь попробуем сделать то же самое для осколков снарядов, падающих с большой высоты. В Лондоне зенитные орудия выпускали, возможно, 10 000 снарядов за ночь. Если принять среднюю массу снаряда за 30 фунтов и предположить, что около четверти этой массы приходится на заряд взрывчатки внутри снаряда, то это означает, что каждый снаряд опустит на землю примерно 22,5 фунта стальных осколков. Если, как мы уже делали, мы предположим, что 10 процентов снарядов не взорвались в воздухе, то это даст нам более 9000 осколков. Если мы умножим 22,5 на 9 000, то получим, что за одну ночь на улицы Лондона упало 202 500 фунтов металла. В метрическом выражении это равносильно 91 852 кг или более 90 метрическим тоннам кусков металла, каждую ночь в течение нескольких месяцев подряд.