Я кивнул.

Никогда об этом не задумывался. С точки зрения Идриса, — сажать деревья в этом мире, значит просто нивелировать его до чего-то другого.

— Но лишайник на скале не нарушает эту идею?

— Нет, конечно, нет. Хотелось чего-то зеленого, но вертикально. Как дерево, но не дерево. Здесь все родное, в точности из этого мира. Лишайник, голые камни, вода. Ничего лишнего.

— Только руки творца.

— Ну это громко, какого творца. Так, немного повозился. Люблю возиться со всякими поделками.

— А как же тогда пращи для ребят из деревни? Они не нарушают идиллию уникальности этого мира?

— Война есть война. Тебе ли не знать.

Мне ли не знать, что у любой идеологии есть свои оговорки, ограничения и оправдания.

Я шел этим маршрутом уже во второй раз. Но на этот раз я шел не один.

Как уговорить человека намного опытнее и прозорливей тебя что-то сделать? Никак. Просто предложить и надеяться, что он согласится.

— Здесь очень хорошо, но мне нужно идти. — сказал я тогда.

— Разве ты не пришел сюда для того, чтобы поговорить со мной? Узнать что-то о таких, как мы?

— Это займет слишком много времени, теперь я понимаю. И еще я понимаю, что для меня важнее сейчас другое. Пойти к устью реки. Узнать, как дела у поселенцев. Потом, если у них все хорошо, пойти дальше, вдоль берега.

— Искать тех варваров? Ты же понимаешь, что эта война здесь идет уже, возможно, вечность. Просто она добралась до нас лишь недавно. И она не закончится с твоим появлением.

Тогда я кивнул.

— Ты размениваешь одно свое желание на другое. И этот размен может оказаться неравным. — Сказал он. Явно не хотел, чтобы его гость ушел.

— Ты можешь пойти со мной, и тогда мне не придется ничем жертвовать, — ответил я.

И вот мы идем берегом пустынной реки, вдоль которой растут лишь лишайники, идем с запасами сушеной рыбы, так, чтобы не думать о пропитании до самого берега моря.

Думаю, что он пошел бы и сам. Может быть, не сейчас. Может быть, пожил бы здесь пару прыжков, но потом бы не выдержал, и двинулся в путь.

Такие мы все. Мы не для того прыгаем через миллионы галактик, чтобы сидеть в тихом месте и наслаждаться жизнью.

Хотя иногда хочется.

Нам надо было идти налегке, потому что мы оба понимали, что наше время в этом мире не безгранично. Хороший стимул для того, чтобы действовать — понимать, что в этом конкретном мире тебе не продержаться и пары месяцев. У всех по-разному, но вряд ли больше.

— Скажи, время в одном мире у всех примерно одно? — Пришла пора задавать вопросы. Может быть, мне снова дадут задание, за выполнение которого я получу ответ.

— А сколько у тебя? — безмятежно спросил Идрис, даже не сбившись с шага. Это ведь даже не осознанное действие, как у меня. У него это уже просто вшито — не давать информации, но получать ее из любых источников.

Ну, секрет полишинеля я мог и выдать:

— Недели три, плюс минус. Иногда чуть больше, иногда, меньше.

— Умеешь регулировать?

— Когда я шел сюда через пустошь, — теперь пришла моя очередь уводить разговор в сторону, — то едва не погиб. Было уже темно, дождь, я замер, сильно замерз. Но потом увидел огонь, в глубине материка, даже не у берега. Знаешь что-нибудь об этом?

— Что за огонь?

Конечно, как иначе.

— Когда я добрался до него, думаю, этот огонь спас меня в этом мире. Рукотворный огонь, кто-то приспособил жидкость, вытекающую из земли, и сделал так, чтобы этот огонек горел постоянно. Очень изысканное решение, прямо как та каменная плита с растущими лишайниками. Нужно было очень много изобретательности, чтобы этот огонь не просто горел, но еще и горел постоянно, возможно, годами.

— Но это не я. — Он наконец то ответил. — Никогда не видел такой пещеры, да и не стал бы делать такую странную вещь в глубине материка, далеко от берега. Зачем? Но вот горючая жидкость в этом мире — реальная ценность. Надо будет туда сходить.

— Я описал, как туда добраться, жителям внизу. Но если не ты, то кто? Варвары?

Идрис покачал головой:

— Точно не они. Из них никто не ушел живым.

— Но ты же сказал в поселке, что ты их просто бросил? Даже мост из-за этого разрушили.

— Мост нужно было разрушить, чтобы следующая волна не прошла дальше, даже если мы здесь проиграем. А то, что я сказал… Они достаточно мирные люди, как бы то ни было. Даже праща для них — это запредельная жестокость. Не надо им знать лишнего.