Она еще не знала, что именно хочет изобразить. Желательно все и сразу! Пусть это будет картина, которая поможет ей пережить долгие часы, которые она вынуждена проводить в гипсовом корсете. Картина, которая напомнит ей о красоте и разнообразии жизни, пока она лишена всего этого. Картина, полная красок, чтобы закрыть унылые трещины в сером кафеле! Конечно, Фрида только делала первые шаги в живописи, но уже не сомневалась: она стоит на пороге чего-то совершенно нового — того, что наполнит ее жизнь новым смыслом. Счастливая от осознания этого факта, она еще раз глубоко вздохнула и снова окунула кисть в краску.

Увидев ее первую картину — портрет кухарки — индианки Амельды, — отец был поражен. Поначалу Амельда не хотела, чтобы ее рисовали: боялась, что ее душа будет заперта в картине. Но Фрида переубедила ее.

— Я и Адриану нарисовала, — похвасталась Фрида, указывая на другую картину, прислоненную к стене у кровати. Гильермо присмотрелся. На картине была изображена его старшая дочь Адриана в платье с глубоким вырезом; за спиной у нее виднелась церковь, которую Фрида срисовала с фотографии, сделанной отцом.

— А что об этом говорит мать? — поинтересовался Гильермо. — Не верится, что она просто так возьмет и закроет глаза на контраст между фривольным нарядом твоей сестрицы и церковью.

Фрида улыбнулась:

— Маме я не показывала. А вот Адриане нравится. Мне пришлось несколько раз подправлять лицо, но, к счастью, ты научил меня ретуши. И работе тонкими кистями из барсучьего волоса. И это хорошо, ведь пока я могу работать только с небольшими форматами.

— А вдруг ни у кого не будет времени, чтобы позировать тебе?;

— Думаешь, не найду себе жертву? Тогда буду рисовать саму себя.

Когда отец ушел, Фрида снова подняла взгляд к зеркалу и встретилась со своим отражением. В нем она нашла образ, который изучила лучше всего: собственное лицо. Она взяла кисть.

В последующие дни и недели Фрида трудилась как проклятая. С каждым наброском, с каждым эскизом ей открывались все новые и новые изменения, оставленные аварией у нее на лице и во взгляде. Иногда увиденное ужасало девушку, и тогда она принималась оплакивать свои потери: целые месяцы жизни, которые провела в постели, мучаясь от боли, пока другие путешествовали по Европе, как Алехандро, или учились, любили, жили. «Я живу в своих картинах, — подумала она с вызовом. — Жизнь слишком красива, и в ней слишком много красок, чтобы просто терпеть ее. Я хочу наслаждаться ею, хочу чувствовать радость и любовь!»

Во время занятий живописью у нее было достаточно времени на раздумья. Своими мыслями она делилась с некоторыми особенно близкими подругами. Одной из них была Алисия Талант. Они познакомились в школе, и Алисия часто навещала Фриду.

— А помнишь, как ты надевала синий мужской комбинезон с металлическими зажимами на ногах, чтобы быстрее ездить на велосипеде? У тебя тогда была короткая стрижка, как у мальчишки, и ты была самой чокнутой из всех нас. — Алисия поплотнее закуталась в шерстяной шарф, потому что в спальне было прохладно.

Фрида фыркнула.

— На твоей матери лица не было, когда она впервые меня увидела.

Алисия засмеялась:

— Она обозвала тебя мерзким чудищем и на полном серьезе хотела запретить мне видеться с тобой.

— А она в курсе, насколько часто ты меня навещаешь?

Алисия потупилась.

— Теперь мама думает, что ты больше не представляешь угрозы. Кстати, глядя на тебя, вполне можно в это поверить. Ты отрастила волосы и носишь юбки.

— Как бы ей не накаркать! — ухмыльнулась Фрида.

На мгновение воцарилась тишина.

— Почему ты на меня так смотришь? — удивилась Алисия.

— Когда ты придешь ко мне снова? Я хочу тебя нарисовать. Замри в этом положении! Нет, поверни голову в другую сторону, как было. Да, вот так! Дай мне блокнот для рисования, быстро! И не двигайся. — Несколькими штрихами она набросала лицо подруги. Потом стерла несколько линий, дорисовала новые, добавила пару теней и протянула лист Алисии.

— Ой, вылитая я! — воскликнула та. — Ты действительно умеешь рисовать.

— Не хочешь мне попозировать, чтобы я могла написать тебя маслом? Мне нужны другие натурщики, кроме меня самой, иначе тщеславие сведет меня с ума.

В следующие несколько недель Алисия приходила при каждом удобном случае, и работа над картиной спорилась. Параллельно Фрида работала над еще одним автопортретом. У этих полотен было много общего: оба написаны в манере итальянского Возрождения, на обоих темный фон и смуглые лица, а декольте и руки бледные, почти фарфоровые. Однако Фрида смотрела прямо в глаза зрителям, а взгляд Алисии скользил мимо них. Обе женщины были в однотонных платьях из дорогой ткани с изящным вырезом. И обе выглядели самим воплощением красоты.