Я прищурился, глядя на него. Значит, он научился врать еще мальчишкой. Умно. Я бы, наверное, тоже так сделал, если бы меня начали таскать по психушкам за рассказы о нейросети в голове. Только у меня такого шанса не было — я сразу оказался здесь, среди пиратов. А он выкрутился. Молодец, парень.

— И что дальше? — спросил я, наклоняясь вперед. — Она просто сидела у тебя в голове и молчала? Или что-то дала?

Он сделал еще глоток рома и продолжил:

— Не молчала. Через пару месяцев, когда я притворился нормальным и отец успокоился, она дала мне первое задание. Простое, но странное. «Убеди окружающих, что ты здоров». И рядом — цифры: сто очков влияния. Я сначала не понял, что делать. Но потом начал притворяться лучше. Улыбался, помогал отцу в поместье, болтал с соседями, как будто ничего не было. И через неделю перед глазами вспыхнуло: «Задание выполнено. Награда: 100 очков влияния». А потом появилась, как бы сказать… таблица. Как у купцов, что товары считают. Там было написано, на что можно потратить очки. Сила, ловкость, меткость — все такое. Я выбрал меткость. И через пару дней попал гарпуном в рыбу с лодки за полсотни шагов. Мы тогда в очередной раз пошли к морю. Отец только рот открыл, а я понял, что это работает.

— Неплохо для мальчишки гарпуном-то, — я усмехнулся. — А потом?

— Потом было еще. Задания приходили раз в месяц, иногда реже. Убеди кого-то, укради что-то мелкое, почини что-то. За каждое — очки. Я копил их, тратил понемногу.

Было тяжело все это делать будучи сыном графа. Задания были не всегда приемлемыми для статуса дворянина. Я научился бить гарпуном так, что мог попасть в глаз кита за сотню метров. Серьезно, Крюк, я однажды проверял — попал в бочку на берегу с корабля. Люди думали, что я колдун, но я молчал. А потом Вежа дала ранги. Сказала, что за очки можно их покупать. Первый был «Староста», потом «Рив» — сорок две тысячи очков. Я копил два года, чтобы его взять. Он дал мне… не знаю, как объяснить. Скорость реакции, что ли. Я стал быстрее соображать в бою, быстрее двигаться. А сейчас у меня семьдесят три тысячи. До следующего ранга, «Эдил», не хватает одиннадцати тысяч. Там, говорят, еще больше силы будет.

Я замолчал, переваривая услышанное. Значит, Вежа с ним с детства. Задания, очки, ранги — все как у меня, только у меня это началось позже, и я сразу попал в мясорубку пиратской жизни. А он рос с этим, учился, приспосабливался. И гарпун в глаз кита — это не слабо. Не знаю, где он на берегу Англии китов увидел, но звучит внушительно. Я представил, как этот щенок стоит на палубе, прищуривается и бьет с сотни метров, и невольно уважение к нему шевельнулось в груди.

Но что-то слабенько он набирает очки влияния. Я тут меньше двух месяцев, а уже неплохо очков заработал, навыки прокачал, корабль улучшил.

— Неплохо, парень. Очень неплохо. Значит, ты с ней давно. А вчера что? Почему вдруг решил ко мне прийти?

Он посмотрел мне в глаза и сказал:

— Вчера, когда она сказала про Эльдорадо… про миллион очков и три ранга… я понял, что это не просто так. Это возможность для меня и для тебя. Мы оба носители, Крюк. И мы оба идем к одной цели. Я подумал… может, это судьба. Или Вежа нас специально свела.

Я хмыкнул, откинулся на спинку стула и скрестил руки. Ну да, ну да. Если судьба — это система в голове. Или Вежа. Интересно, очень интересно. Что он хочет? Союз — это понятно, но зачем ему я? Что он скрывает? И почему именно сейчас?

— Ладно, — сказал я, постукивая пальцем по столу. — Допустим, я тебя слушаю. Что ты предлагаешь? И что ты знаешь про Эльдорадо? Выкладывай, парень.

Я сидел, глядя на Филиппа, пока он допивал свой ром, морщась от крепости. В каюта было тихо. Где-то на палубе Стив орал на кого-то из матросов — голос его пробивался сквозь переборки. Филипп поставил кружку на стол, вытер губы и продолжил говорить. Он явно решил идти до конца.

— Когда вчера Вежа сказала про Эльдорадо, про миллион очков и три ранга, я сначала подумал, что это просто очередной крючок. Знаешь, как она любит подкидывать задания, чтобы ты дергался, как рыба на леске. Но потом… потом перед глазами вспыхнуло еще одно сообщение. Мелькнуло и пропало, я едва успел прочитать. Там было что-то вроде: «Заключи союз с другим носителем — награда: семь тысяч очков влияния». Семь тысяч, Крюк! У меня сейчас семьдесят три, до «Эдила» не хватает одиннадцати. Если я получу эти семь, останется всего четыре тысячи — это пара заданий, и я на новом ранге. А с «Эдилом» я смогу… не знаю, что точно, но Вежа обещала настоящую силу.

Я прищурился, постукивая пальцами по столу. Семь тысяч очков за союз. Вежа, значит, не просто подталкивает нас к Эльдорадо, она еще и сводит нас вместе, как двух псов на одной цепи.

— И вот я подумал, — продолжил Филипп, наклоняясь чуть ближе ко мне. — Это не случайность. Ты, я, Эльдорадо, эта награда… Вежа хочет, чтобы мы шли вместе. Я всю ночь ворочался, думал, стоит ли к тебе идти. Ты ведь… ну, ты не из тех, кто легко доверяет. Я это вижу. Но утром решил: будь что будет. Если я с тобой договорюсь, то получу очки, подниму ранг, а там — до Эльдорадо рукой подать. И миллион очков… это же не просто цифры, Крюк. Это… это как вечность, понимаешь? Мы можем стать кем угодно. Сильнее всех на этих морях.

Он замолчал, глядя на меня с какой-то детской непосредственностью. Я откинулся на спинку стула, переваривая его слова. Каюта словно сжалась вокруг нас, воздух стал тяжелее, пропитанный запахом рома. Филипп ждал, а я смотрел на него и думал.

Союз. Семь тысяч очков для него, а для меня что? Я ведь тоже носитель, может, и мне что-то перепадет? Или Вежа играет только с ним?

Первое, что пришло в голову, — выгода. Если он прав, и Вежа хочет нас объединить, то вместе мы и правда можем двигаться быстрее. Я знаю про гроб Дрейка, у меня есть колокол, я капитан этого корабля. А он… он бьет гарпуном в глаз кита за сотню метров, да и ранг «Рив» — это не пустяк. Наверное. Скорость реакции, сказал он. В бою это может пригодиться. Абордажная команда под его началом, если он не врет, станет острее сабли. Плюс его опыт с Вежей — он с ней с детства, знает, как она думает, как дает задания. Это не то, что у меня — я вечно нащупываю ее правила в темноте, как слепой на незнакомой палубе. Может, он и вправду ключ к этой игре.

Но тут же в голове зашевелились сомнения. А если он врет? Если это все — сказка, чтобы втереться ко мне в доверие? Он скрытный, как акула в мутной воде. Может ему Вежа дала задание втереться в доверие? Вчера чуть не полез драться, когда я про Вежу спросил, а теперь вдруг выкладывает все на стол? С чего бы? Может, он хочет подобраться поближе, выведать мои планы, а потом — нож в спину и привет?

Я вспомнил Роджерса. Ли тогда погиб. Доверять — это риск. А с Филиппом риск двойной: он не просто человек, он носитель. Кто знает, что у него в голове?