Кабинет губернатора дышал тяжелой тишиной после его гневной отповеди племянникам. Стены, обшитые темным деревом, будто впитали эхо его слов. Хуан сидел в кресле, сцепив пальцы, унизанные перстнями, и смотрел на Альваро и Педро.

Губернатор потер усы и вдруг резко заявил:

— Альваро, ты свободен!

Альваро вздрогнул, будто его кнутом хлестнули. Он открыл было рот, чтобы возразить, но Хуан махнул рукой и ткнул пальцем в дверь.

— Иди уже! — вздохнул губернатор.

Альваро поднялся. Он бросил взгляд на Педро, будто ища поддержки, но тот даже не шевельнулся, только уголок губ дрогнул, как будто он сдерживал ухмылку. Альваро фыркнул, гордо вскинул голову и шагнул к двери, слегка хлопнув ею. Тишина вернулась, но теперь она была другой. Хуан перевел взгляд на Педро, который сидел прямо, ожидая своей участи.

Губернатор встал, прошелся по кабинету и остановился у стола, уперев руки в столешницу. Он смотрел на карту, где багровое пятно от вина расползлось по побережью, и голос его стал другим — деловым.

— Ну что, Педро, — начал он, не глядя на племянника, — остался ты один. Теперь поговорим по делу, без твоего братца. Что скажешь про Крюка? Ты ведь его проткнул, да?

Педро коротко кивнул.

— Проткнул, дядя, — сказал он, глядя прямо на Хуана. — В грудь, под ребра. Кровь хлестала, как из бочки. Не выживет, я уверен.

Хуан хмыкнул и повернулся к нему, прищурившись. Свет свечей отразился в его глазах. Он наклонился над столом.

— А если выживет? — спросил он, постукивая пальцем по карте.

Педро выпрямился, камзол его скрипнул, и в глазах его загорелась искра — не то гордость, не то вызов. Он скрестил руки, глядя на дядю, и ответил, медленно, будто каждое слово взвешивал:

— Дядя, я не просто его проткнул. Я дело сделал. Как ты и требовал.

Хуан замер, глядя на него, его губы искривились в легкой ухмылке. Он взял кубок с вином, медленно отпил, смакуя и поставил его обратно. Потом сел в кресло, откинулся назад и заговорил снова. Теперь в голосе его не было гнева, только холодный расчет.

— Ладно, допустим.

Хуан кивнул. Он постучал пальцами по подлокотнику, будто выстукивал ритм какой-то мелодии.

— Хорошо. Это я и хотел услышать. Ты ведь знаешь, Педро, что это не просто дуэль была. Это дело поважнее, чем ваша с Альваро честь. Этот Крюк — кость в горле, и я рад, что ты ее выдернул. Но мне надо знать точно — он мертв?

Педро поднял глаза.

— Мертв, дядя. Я сам видел, как он упал. Крови было столько, что он даже встать не смог. Его команда утащила его на корабль, но от такой раны не выживают. Я уверен.

Хуан смотрел на него и наконец кивнул. Он взял перо, повертел в руках, и свет свечей блеснул на золотом кольце. Кабинет наполнился тишиной, только волны за окном плескали о пирс. Губернатор отложил перо, взял кубок и отпил еще глоток вина, смакуя, как будто праздновал победу.

— Ладно, Педро, — буркнул он, ставя кубок на стол. — Сядь ближе, поговорим по делу.

Педро поднялся со стула и шагнул к столу, садясь напротив дяди. Он скрестил руки, глядя на Хуана. Губернатор откинулся в кресле и думал о своем. Дуэль с Крюком была не просто глупостью Альваро или удалью Педро — это был его ход, и он, Хуан Перес де Гусман, собирался его доиграть. Но пока он молчал, глядя на племянника, и в его голове зрела интересная многоходовочка.

— Ты уверен, что этот Крюк мертв. Так?

Педро устало кивнул.

— Так, дядя. Я еще и лекарей отвадил — запретил всем в Портобелло к кораблю приближаться под страхом смерти. Никто не посмеет.

Хуан медленно повернулся и прищурился, глядя на племянника.

— Это ты молодец, Педро, — хмыкнул он, постукивая пальцем. — Умно. А то, знаешь, эти пираты — живучие, как крысы. Мог бы выкарабкаться, если б какой знахарь с ромом да иглой сунулся. Ты дело сделал, и сделал как надо. Лекарей отвадил, Крюка прикончил — это мне нравится. Но ты ведь знаешь, зачем я тебе это велел.

Педро прищурился, глядя на дядю.

— Знаю, дядя, — буркнул он, скрестив руки. — Ты говорил, что Крюк — угроза. Что он что-то ищет, рыщет по Карибам. Я его убрал, чтоб он не мешал. Но что именно он искал?

Хуан замер, глядя на него. Он встал, прошелся по кабинету.

— Гроб Дрейка, Педро, — сказал он, глядя на племянника. — Этот Крюк, проклятый пират, подобрался слишком близко к тайне. Фрэнсис Дрейк спрятал что-то у побережья — золото, карты, черт знает что еще. И я хочу это достать. Сам. Но этот сукин сын, Крюк, знает больше, чем говорит. Слухи ходят, что он на след вышел. А мне он живой не нужен.

Педро медленно кивнул, будто переваривал слова дяди. Он потер подбородок и буркнул:

— Гроб Дрейка. И ты думаешь, он знал, где искать?

— Знал или нет, — хмыкнул Хуан, садясь обратно в кресло, — но он был близко. Слишком близко. Я не могу рисковать, Педро. Если он бы добрался до гроба, то все — конец. Золото, власть, все, что я хочу взять, ушло бы к этому пирату. А теперь, если ты прав, он мертв, и дорога открыта. Но мне надо знать, как это достать. Ведь могла команда знать о том, как этот проныра собрался со дна моря брать свинцовый гроб. Туда даже ныряльщики за жемчугом не могли достать. Сомневаюсь, что он рассказал бы это даже под пытками. Поэтому, теперь надо будет у его команды узнать.