Подошел Стив. Он остановился рядом, скрестив руки, и кивнул в сторону гроба, будто тот был старым знакомым, которого не видел пару лет. Боцман заговорил, понизив голос, будто боялся, что мертвец в гробу его услышит:

— А может, прибережем его, Крюк? Похороним по-людски, как положено? Всё-таки не зверь же он был, а человек. Ну, или был человеком когда-то.

Я бросил на него быстрый взгляд. Я хмыкнул, чувствуя, как сухие губы трескаются от соли и ветра, и покачал головой.

— Это не лучшая идея, Стив. — За нами и так следят в оба глаза. Не хватало еще, чтобы нас застукали с поличным — с гробом на палубе и без внятного объяснения. Нам надо рвать когти отсюда, и поскорее. Может, даже этой ночью, если ветер будет на нашей стороне. Так что, если в этом ящике ничего ценного нет — запечатай его и готовь к спуску обратно в пучину. Пусть море его себе забирает.

Стив нахмурился, глядя на гроб так, будто тот мог вдруг заговорить и подтвердить мои слова. Он пожал плечами, словно сбрасывая с себя лишние мысли, и буркнул:

— Да там только вода да кости, Крюк. Ни золота, ни побрякушек, ни даже паршивого медяка. Только этот мертвяк, что лежит, как король на троне, да слизь, что липнет к рукам.

— Вот и опускай его с миром, — буркнул я. — Пусть Дрейк спит там, где ему место.

Стив кивнул, не споря больше, и побрел обратно к гробу, бросая короткие команды матросам. Его голос гулко разнесся по палубе, смешиваясь с плеском волн и скрипом снастей.

Морган, стоя у мачты, бросил на меня быстрый взгляд, но ничего не сказал — только ухмыльнулся. Краем глаза я заметил и Марго, которая очень уж внимательно смотрела на мою добычу.

Я пошел к штурвалу, где палуба была повыше и открыта солнцу. Косые лучи лениво высушивали влагу с книжки. Я осторожно положил ее на деревянную стойку рядом со штурвалом, разгладил обложку перчаткой. Кожа была скользкой, потемневшей, но крепкой. Я стянул перчатки. В голове крутилось куча вопросов.

Что там внутри? Карта? Записки? Или просто бред полоумного морехода?

— Не упади, Док, — раздался голос Филиппа. Я поднял глаза — он стоял в шаге, скрестив руки, и пялился на книжку с любопытством. — Это что, из гроба?

— Оттуда, — кивнул я, не вдаваясь в подробности. — Благодарю за перчатки, — я протянул их ему.

Филипп взял перчатки, не спуская глаз с книжки.

— Боишься, что я ее утащу? — хмыкнул он.

— Я уже давно перестал бояться чего-либо, Филипп, — я криво улыбнулся, — и кстати, добро пожаловать в команду.

Я протянул руку. Филипп хмыкнул и пожал мне руку. Он засмеялся и ушел, топая по палубе. Я остался один, только беготня команды нарушала тишину.

Я взял книжку, подставил ее свету — капли на обложке блестели, начали испаряться, оставляя тонкий пар. Я раскрыл ее осторожно, держа за уголок, и пригляделся. Страницы были плотные, чуть пожелтевшие, сухие. Чернила проступали четко — буквы, мелкие, аккуратные, выведенные чьей-то уверенной рукой. Я выдохнул, чувствуя, как напряжение отпускает плечи. Уцелела. Теперь главное — понять, что там.

— Ну, Дрейк, — пробормотал я себе под нос, — давай посмотрим, что ты мне оставил.

Команда за спиной возилась с гробом. Все мое внимание было на книжке. Я наклонился ближе, ловя солнечный свет, и начал вглядываться в первые строки. Сердце стучало от предвкушения, как барабан перед боем. Это могло быть что угодно. Подсказка к Эльдорадо. Или пустышка, которая разобьет все надежды.

Пора было узнать правду.

Все мое внимание приковала эта маленькая вещица — потертая, в кожаном переплете.

Я наклонился ближе, чувствуя, как солнце греет затылок, и начал читать. Первая строка была короткой, почти как заголовок: «Путь к Золотому граду». Я замер, перечитал еще раз. Золотой град? Это Эльдорадо? Или очередная сказка, которой Дрейк дразнил дураков? Мысли закрутились в голове, как водоворот. Неужели это оно? То, ради чего я рисковал всем — командой, кораблем, собственной шкурой? Или это просто еще одна насмешка судьбы, подсунувшая мне вместо сокровищ горсть чуть мокрой бумаги?

Я двинулся дальше, водя пальцем по строчкам, боясь пропустить хоть слово. Текст был плотный, без пробелов, будто тот, кто его писал, торопился выложить все на бумагу, пока мысли не улетучились, как дым от костра на ветру. Чернила проступали четко, но местами выцвели, и мне приходилось щуриться, чтобы разобрать буквы. Я вычитал что-то про «реку, что течет на закат», и «камень, что смотрит в небо». Это что, подсказки? Или просто красивые слова, которыми Дрейк забивал головы таким, как я — жадным до золота и славы? Карта? Нет, не похоже — тут не было линий, значков, привычных очертаний берегов или гор.

Я читал дальше, и с каждым предложением глаза мои лезли на лоб. Это не просто записки морехода, не дневник с нытьем про шторма, нехватку рома или сгнившие сухари. Это было что-то большее — план, зашифрованный так, что только упрямый или безумный смог бы его разгадать. И я чувствовал, что стою на пороге разгадки. Но что это могло значить?

Если это путь к Эльдорадо, то почему Дрейк спрятал его так хитро? Он ведь был не из тех, кто играет в загадки ради забавы. Этот человек грабил испанские галеоны, сжигал порты, плевал в лицо смерти — он был практичен. Зачем ему шифры? Может, он боялся, что карта попадет не в те руки? Или хотел, чтобы ее нашли только те, кто достоин? А я достоин?