— Причину вашей спешки я отлично понимаю. Но что тут можно сделать? Кость срастаться быстрее не заставишь. Даже приказом Ставки.

Где-то она подобное уже слышала. Раиса попыталась припомнить, но на ум ей пришло почему-то только “слепое осколочное ранение правого плеча”: диагноз был записан четким почерком Веры Саенко в карточке передового района. Что-то в том случае было необычное, но детали память выдавать отказывалась. Оставалось только вежливо кивнуть, да мол, все понимаю.

Врач был молодой, наверное, не старше погибшего товарища Данилова, ее первого на этой войне командира. Если бы не жесткая полоска усов, посередине темных, а по краям рыжих, отрощенных явно из солидности, он тоже казался бы совсем мальчишкой. Однако, ходил медленно и с палочкой, сильно хромал. Раисе с ее богатым, но несвязным хирургическим опытом сразу пришло в голову, что он и сам восстанавливается после ранения. Похоже, травма сустава, колено-то почти не сгибается. Вот кто ее поймет! Самому, небось, осточертело хромать который месяц!

— Понятно, что срастись — никак. А подвижность восстановить? — в лоб спросила она. — Ведь когда гипс снимут, я же еще добрый месяц рукой пользоваться не смогу.

Про себя Раиса от души пожалела, что в свое время не расспросила об этом Алексея Петровича. Уж он бы все растолковал! Могла бы догадаться! Вот сейчас окажется, что ничего толкового не придумали пока, и ей опять скажут: “Ну, куда же вы, голубушка, так торопитесь?” А ее это вежливое-больничное сейчас злит отчаянно. Понятно, куда торопится! Не на деревню к дедушке!

— И ответ вы надеялись найти в книгах, — врач понимающе улыбнулся. — Увы, здесь не так много. Ускорить восстановление подвижности — вопрос любопытный, сам над ним бьюсь очень долго. Вы у нас из общехирургического, восьмая, если не ошибаюсь, палата, товарищ…

— Поливанова. Военфельдшер Раиса Поливанова, — звание выскочило само собой, по привычке.

— Ах вот оно что, как медицинскому работнику вам это вдвойне интересно и важно. Понимаю. Так, товарищ Раиса, после обеда, в три часа, думаю, нам не помешают. Жду вас на третьем этаже, физиотерапевтический кабинет. Там и поговорим. Заодно взгляну на ваши снимки.

Вот это повезло! Не любила Раиса этого слова, но тут сама бы согласилась — да, бывает, что ей и в самом деле везет. Впервые ее не стали утешать дежурными словами да ласковыми советами не спешить и не нервничать. Вот и хорошо, вот и поговорим.

— Который раз мне “не торопитесь” говорят. А я именно что ищу, как мне можно поторопиться. Но чтобы с пользой, понимаете?

— Прекрасно понимаю. И торопиться у вас прямой резон. И что такое перелом, вам объяснять не надо, — собеседник взглянул, в который раз уже, на снимок, потом на Раису, потом опять на снимок. — Интересную вы мне подкинули задачу, товарищ военфельдшер.

Раиса невольно улыбнулась. Единственный только раз, до войны еще, пришлось ей побыть “интересным для медицины случаем”. Что же, не впервой. Пускай хоть новые методы лечебной физкультуры отрабатывает на ней, лишь бы помог.

— Перелом у вас не огнестрельный, обычный, я бы сказал гражданский. Чем же вам так попало?

— Бревном. При бомбежке.

— Виноват, стало быть с "гражданским" я погорячился. Но все равно, закрытый, без потери костного вещества, репонирован вовремя и хорошо, первый гипс наложили быстро и опять же качественно. То есть, даже для мирного времени без недочетов. В сравнении с огнестрельным переломом, сроки заживления считаем в 3–5 раз меньше. Мышцы у вас хорошие, просто отличные. До войны плаванием не занимались?

— На лыжах бегала.

— Тоже неплохо. Пожалуй, вот как мы с вами поступим, Раиса Ивановна. До войны мне приходилось наблюдать травмы у спортсменов. Помню, был один тренер, как раз по лыжам. Травма посложнее вашей, под машину попал. Но тоже очень хотел, чтобы до снега в форму прийти. Вот и будем мы приводить вас в форму. Чтобы вам было проще восстановить силы. Сломанной рукой, сами понимаете, шевелить пока неполезно.

Раиса сосредоточенно слушала, кивала. Да, неполезно. Правая пока мертвый груз. Она с тоской взглянула на кисть, живую, не загипсованную, но едва способную держать карандаш. Эх… Второе письмо брату написать получится еще нескоро.

— Сжимайте аккуратно пальцы, но без лишних нагрузок, только для того, чтобы поддерживать кровообращение. Ходить неплохо вверх-вниз по лестнице, тоже не бегом, тоже в основном для поддержки кровообращения. У вас организм сейчас очень занят, считай как командир в наступлении. Вот и не будем его отвлекать. А патронов подбросим. Массаж на здоровую руку я вам назначу, после снятия гипса на неделю в Мацесту, грязелечение. Она тут как раз близко. Творог, если не любите, придется полюбить. Чудес не обещаю, но выздоровление в минимальные сроки постараемся сделать.

Словно напоминая о сроках, ожили на стене кабинета часы и негромко пробили пять. Ее собеседник быстро поднялся из-за стола, не глядя, привычным движением оперся на палку.

— Ужин скоро, коллега. Постарайтесь не опоздать.

Раиса проследила его жест и решилась спросить:

— У вас это же после ранения?

— Нога? Да. С Гражданской еще, — врач поймал ее недоуменный взгляд, — У нас по Алтаю она крепко прошлась тогда. Мальчишками не от большого ума снаряд мы в костер кинули. Думали, ну грохнет сейчас! Вот и грохнуло… Когда в институт поступал, вообще не гнулась, ходил все равно как на протезе. Теперь уже прогресс, двадцать градусов есть. Глядишь, так к концу войны годным к строевой стану.