— Кто заодно, с кем заодно? — удивленно спросил он. — Кто это сказал?

— Никто, вам показалось, — нашлась находчивая Мартышка. — Вы лучше скажите, каким это образом Златка пожарищ поможет вам обнаруживать в самом начале лесные пожары?

— Пусть она сама об этом скажет, не возражаете? — Человек вынул Златку пожарищ из банки и посадил на секретарский пень, который к тому времени птица-Секретарь уже тщательно вытерла и даже застелила большим лопухом.

— Если вас не затруднит, — начала Златка пожарищ, — зовите меня пожалуйста по-гречески — так, как зовут энтомологи, специалисты по насекомым: Меланофила.

— Гляди-кась, — поразилась Сова, — рецидивист-то нонича образованный пошел — по-гречески так и шпарит!

— В переводе это означает «Любящая черное». Черный цвет и в самом деле мой самый любимый — я и сама черная, и росла среди сплошной черноты, на закопченном обугленном пне… Ах, какой великолепный черный фон окружал меня в детстве! А почему я возражаю против имени «Златка», я вам сейчас объясню. «Златка» происходит от слова «злато», то есть «золото», разве не так? Конечно, у всех златок, и у меня, как видите, одежда как бы с люрексом, то есть с характерным металлическим блеском, но ведь не всё то золото, что блестит, верно? Вот индийскую Украшенную Златку, пожалуй, еще можно так называть — спинка у нее, вернее, надкрылья желтые, и она похожа на золотую брошь, украшенную изумрудом и рубинами — у нее зеленая с красным головогрудь. Но звать Златкой меня… Это все равно, что величать меня «Черным Золотом». Но ведь так называют уголь, нефть, а никак не жуков… Имя «Дымный Жук» не лучше — оно напоминает о том безотрадном периоде, когда ученые думали, будто мы действуем исключительно по принципу «нет дыма без огня»…

— То есть? — попросил уточнить Удильщик.

— То есть мы будто бы ищем лесной пожар, — так они думали, — только по запаху дыма и гари…

— Гарри, как сказал бы Удильщик, — вставил Гепард. — А как на самом деле?

— На самом деле такое предположение, простите меня, ничуть не лучше веры в философский камень. Я, конечно, не стану утверждать, что равнодушна к этим чарующим запахам, но, еще раз простите, — о каком запахе может идти речь на расстоянии в сто километров?

— Что-о? — Кашалот уставился на Меланофилу своими близорукими, точнее, близоластными глазами. — Не хотите ли вы этим сказать, Меланофила, что способны обнаружить лесной пожар за сто километров?

— Сказать можно что угодно — лучше показать… У вас есть лупа? — Меланофила перевернулась на спинку и предложила: — Посмотрите на мое брюшко, на основания средних ножек.

Коапповцы, поочередно рассматривая в лупу указанные ею места, увидели две симметричные дуги из лунок — одна рядом с основанием правой ножки, другая — левой. На дне каждой лунки они разглядели множество — не меньше сотни — миниатюрных прозрачных колпачков. Они выглядели как стеклянные, но Стрекоза сказала, что колпачки, несомненно, хитиновые, а во всем, что касается хитина, Стрекозе можно было верить — как-никак, у нее из этого вещества состоял и наружный скелет, и ее прозрачные, крылья (у всех других насекомых, впрочем, тоже)…

— Под каждым таким прозрачным колпачком, — пояснила Меланофила, — рецептор, чувствительный к инфракрасным, то есть тепловым лучам, причем к длинноволновым — как раз к тем, которые легко проходят сквозь пыль, дым, туман, облака, распространяясь на десятки, даже на сотни километров. Так вот, две дуги, состоящие из лунок с инфракрасными рецепторами — это мой теплопеленгатор дальнего поиска. Он не только обнаруживает пламя далекого пожара, но и определяет направление на него… Как вы думаете, с какой точностью? До десятых долей градуса!

Пока слушатели приходили в себя от сообщенной Меланофилой сенсационной информации, она перевернулась обратно брюшком вниз и завершила свою маленькую лекцию фразой:

— Ну, а километров за десять до горящего участка леса включается теплопеленгатор на усиках-антеннах — он работает на более коротких волнах.

Удильщик воззрился на усики:

— Как, одного теплопеленгатора вам мало, у вас есть еще один?

— Да, ближнего поиска — чувствительность и точность у него намного ниже, но на таких коротких расстояниях большего не требуется.

— Ну и дела… — Сова покачала головой. — Мы-то тут, грешным делом, златок пожарищ костили на чем свет стоит, а их, выходит, к пожарному делу приспособить можно…

Следовательская жилка взыграла в Комарихе, она не выдержала и вмешалась:

— И к оперативно-розыскной работе по делам о поджогах леса!

Своей репликой она обнаружила себя, Человек ее заметил и, к удивлению своих коллег по КОАППу, обрадовался:

— Кого я вижу! Вы меня не узнаёте? А вот я вас сразу узнал… Друзья, позвольте вам представить помощника следователя — Комарочку!

— Помощника? — проворчал Рак. — Она же назвалась старшим следователем.

— Что значит «назвалась»?! — парировала Комариха тоном, свидетельствовавшим о крайней степени благородного негодования. — Я повысила себя в должности за безупречную службу!

— И правильно сделали, — весело одобрил Человек. — Но когда я посетил лабораторию бионики Московского государственного университета, вы были еще помощником — зато каким! Я ведь наблюдал за вами, когда вы проводили экспертизу, мало того — сам принимал в этом участие…