Коапповцы оцепенели и несколько мгновений пребывали как бы в столбняке, не в силах уразуметь услышанное. Но это было затишье перед бурей… А затем — шквал осуждающих, возмущенных, гневных, яростных возгласов, слившихся в один обличительный хор, в котором с трудом можно было различить отдельные выкрики: «Кошмар!!!»; «Какая жестокость!!»; «И это — мать?!»; «А еще за сочувствием к нам явилась и защитой!»

Выделялся голос Совы, готовой, кажется, вцепиться в гостью из Австралии и растерзать ее на части.

— Супостатка окаянная!! — кричала она, едва не плача. — Чтоб тебя перекосило!!

— Я ждала такой реакции, — печально молвила Валлаби. — Все эти слова, и еще покруче, я слышу дома ежедневно. Правда, нашлись и адвокаты…

— Не может быть!!! — буквально завопили все в один голос.

— Еще как может! — и Валлаби процитировала одного из адвокатов, причем изобразила его пародийно, напыщенно вещая, словно лектор с кафедры: — «При оценке данного поступка необходимо сдержать эмоции. Его следует рассматривать лишь с позиций биологической целесообразности и житейского здравого смысла. Вдумайтесь: перед каким выбором была поставлена Валлаби? Либо погибнуть вместе с малышом, либо сохранить жизнь хотя бы себе, пусть даже такой ужасной ценой. Сохранить, чтобы в дальнейшем дать жизнь другим валлабятам, которые в противном случае не появились бы на свет. За что же ее осуждать? Ведь мы не осуждаем ящерицу, когда, спасая свою жизнь, она отбрасывает хвост…

На этом месте адвокатской речи, которую так выразительно цитировала Валлаби, последовал новый взрыв возмущения коапповцев.

— Вы знаете, — грустно сказала Валлаби, — самым отъявленным моим недоброжелателям не удалось бы принести мне такого вреда, какой причинили эти непрошенные защитники. Они лишь подлили масла в огонь. Как на них все накинулись: «А не бросить ли вас самих на растерзание Динго? Интересно бы послушать, что вы тогда запоете насчет целесообразности!» И бросили бы, если б Динго в тот момент подвернулся — до такой степени накалились страсти. и все оттого, что в глазах окружающих мой поступок действительно выглядел злодейским.

— Выглядел?! — рявкнул Кашалот громовым голосом. — Нет, вы только послушайте ее: эта, с позволения сказать, «мать», — отбросившая родное дитя, словно Ящерица хвост, чтобы спасти свою шкуру, осмеливается заявить, что ее поступок лишь выглядел злодейским! А каким же, по-вашему, он был на самом деле? обратился он к Валлаби, но она вместо ответа повторила вопрос, адресовав его почему-то своему животу… Или сумке на животе:

— Валёк, как ты считаешь, каким мой поступок был на самом деле?

— Умным и хитрым! — услышали все звонкий детский голосок, и из сумки выглянула прелестная мордашка с лукавыми глазенками.

— Батюшки! — всплеснула крыльями Сова, — а в сумке-то у ей, оказывается, детеныш!

Мартышка первой оправилась от шока, вызванного этим неожиданным открытием, и кинулась к Валлаби.

— Ну-ка, покажись, — приговаривала она, помогая малышу выбраться из сумки (так ей, во всяком случае, казалось — без ее помощи он бы выбрался быстрее). — Ой, какой кенгуреночек! То есть, воллабёночек!

— Неужели тот самый? — по тону, каким был задан вопрос, чувствовалось, что Рак в этом сильно сомневается.

— А какой же еще? — искренне удивился мальчуган. — Вы что, не верите?

— Не знаю, как Рак, а лично я верю каждому твоему слову, — успокоил его Гепард. — Но как же ты спасся?

— Обыкновенно — как все валлабята в таких случаях спасаются. Мама ведь меня кинула не куда попало, а к упавшему дереву. Она специально такой путь выбрала, убегая от Динго, чтобы мимо этого дерева проскочить — мама его заранее присмотрела, на всякий случай: в нем небольшое дупло, я в него сразу юрк — и затаился. А мама меня потом разыскала — она в наших местах каждый кустик знает, каждую травинку.

Рак подполз к Кашалоту и прошептал:

— И хочется ему верить, и сомнения гложут — а тот ли это все-таки малыш? В кенгуровом семействе, я слыхал, все многодетные.

Председатель КОАППа в растерянности уставился на валлабёнка:

— Хм,… даже не знаю, что сказать, — пробормотал он. — Вы думаете, Рак, что она могла этого выдать за того?

— Не исключено! — Мартышка придвинулась к председательскому уху и тихо произнесла: — Возможно также, что она подучила сыночка, как отвечать взрослым, если станут спрашивать. — И понизив голос до такой степени, что ее уже почти не слышал даже Кашалот, добавила: — В самом деле, где у нас гарантия, что мальчик говорит правду?

— Увы, ее нет… — неожиданно сказала Валлаби.

Мартышка смутилась. Она начала было уверять, что гостья ослышалась, но та ее перебила:

— Пожалуйста, не надо — у меня отличный слух. Да вы не оправдывайтесь — я не обижаюсь. Вы правы. И окружающие правы — почему они должны верить мне на слово? Как я швырнула Валёчка во время погони, видели многие, а как я потом к нему вернулась, не видел никто…

— И как мама спасла меня от Лисы и Орла, тоже никто не видел, — поддержал ее Валёк, — А жаль…