– Надень, живо. И не застёгивай. Пусть хоть что с тобой делает, стой и молчи.

Торговец вернул мне мою рубашку тонкого хлопка с вышитым в углу воротника именным вензелем. Теперь он смотрелся будто насмешка, права была моя мудрая мать.Взгляда на покупательницу я так и не поднял, просто застыл, приняв красивую позу. Простолюдинка так разволновалась, что даже не смогла сосчитать свое серебро. Не знала, как заключают сделки, скрепленные магией. Значит, никогда не покупала дорогого товара. И ей я должен теперь подчиниться!

Я с величайшим омерзением ждал той минуты, когда на мое тело опустятся ее требовательные руки, станут щупать, рассматривать словно бы дорогую игрушку. Странно, но ничего этого не случилось.

– Благодарю, что купили меня.

Я знал, видел, что в момент заключения сделки невольник должен опуститься на колени, показать, что признает волю нового господина над своим телом, что он все понял, услышал и согласился. Но понадеялся, что простых слов хватит, только б не испытать унижение еще раз, да и тело ломило после наказания от ошейника.

– Я кое-что тут купила в соседней лавке. Это будет необходимо донести.

– С радостью помогу вам, госпожа, - фраза из старой жизни, которая теперь кажется мне самому миражом. Если женщина просит о помощи, право сильного – помочь ей.

– Ты знаешь, где находится ратуша?

– Знаю... госпожа, - я чуть замялся.

Ведь и вправду покупку невольника, который потерял свободу после суда, нужно подтвердить в ратуше. Тем более, покупку такого, как я – повстанца.

Женщина вела себя удивительно скромно. И только теперь я рискнул поднять глаза на нее. Да, это была та самая вдова, которая обещала подумать и, быть может, вернуться обратно. Вряд ли старая дева, скорей всего эта женщина была замужем, муж погиб, оставил наследство, траур прошел, она сняла с себя скорбное платье и теперь вышла в людное место без чепца будто бы молодая девушка.

Первая и единственная, кто за весь день вел себя здесь достойно, видел во мне человека.Я вздохнул, не зная как себя вести. Впрочем, можно не унижаться. В любом случае с такой женщиной я бы вел себя достойно и скромно. Главное теперь, чтоб в ратуше не случилось заминки. Пусть она оформит все как положено. А уж потом я вымолю у нее разрешение обогнуть здание, чтоб отправить почтовую птицу к отцу.

***Невольник вел себя со мной очень спокойно и тихо. И все же я опасалась дойти с ним вместе до ратуши. Кто знает, что ждёт меня там? Ведь я из другого мира. Нет, торговец яблоками меня заверил, что есть какой-то еще соседний мир и вроде как из него можно попасть в этот. То есть, местные привыкли к подобным перемещениям. И все равно страшно. Гном же испугался, когда я назвала свой адрес. Кем была та женщина, что жила в особняке до меня – мать Аделаиды – остается только догадываться. Да и как ставить магическое клеймо на невольнике, я не понимаю. Вообще не уверена, что у меня есть хоть какой-то дар! И кто бы еще объяснил, как им пользоваться. Сегодня же вечером съезжу к Аделаиде. Представляю, как удивится эта элегантная дама, когда узнает, что я сотворила. Невольника купила! Чтоб корзины до дома дотащил. Проще было купить лошадь с телегой! Заодно и траву бы подъела перед домом. Можно было б не волноваться о густых зарослях, их бы просто не стало.

Парень шел тихо-тихо за мной, будто бы догадывался о моих мыслях. Перед ним мне было неудобно. Хотелось извиниться, оправдаться, объяснить, что я не такая. Какая – не такая? Не рабовладелица? Так уже поздно. Я обернулась, красавец шел, озираясь по сторонам.

– Обычно на рынке я людей не покупаю, довольствуюсь овощами да мясом.

Парень остолбенел, а я прикусила язык. Представляю, что теперь он обо мне подумал. Выбрала сравнение. Денис на его месте обиделся бы смертельно недели этак на три.

– Я понимаю, госпожа.

Мы прошли еще несколько шагов, когда меня окрикнул продавец золотых яблок.

– Госпожа удачно скупилась? Вас можно поздравить?

– Да, я...

– Хотели купить так немного, что даже корзины из дому не взяли. А потом глаза разбежались, и пришлось брать невольника, чтоб все донести?

– Я его купила, - щеки опять залило краской. Кажется, это начинает входить в привычку.

– Поздравляю вдвойне с удачным приобретением. Найдётся ли в одной из ваших корзин место для моих яблочек? Вы обещали.

– Думаю, уже нет, - я с тоской посмотрела на золотые плоды. Ведь хотела принести отсюда хоть что-то для сына.

– У меня есть для вас небольшая корзина. Торг уже закончился, могу уступить ее вместе с яблочками. Сегодня она мне больше не пригодится, а потом сможете занести.

– Я... Давайте.

– Вот молодец! Вот что значит хозяйка. Хотите, я сбегаю, возьму у соседа немного крупы и мяса для вашего дома? Там недорого выйдет. В конце дня всегда остаётся обрезь и кости на суп.

– Мне...

– Невольника тоже нужно кормить, - торговец посмотрел на меня осуждающе.

– Вы правы, я как-то не подумала.

– Пряности, травы, переспелые фрукты для вас, моя госпожа? Из них ещё может выйти чудесный сок или пирог. Самые ароматные, только до завтра они не долежат. Все с торгом, конец дня.

– Фрукты.

Через пару минут в моих руках образовалась полная корзина всяческой снеди. Золотые яблочки лежали где-то под ней. Я расплатилась, и мы побрели дальше. И зачем я столько всего набрала? Почему, каждый раз я возвращаюсь с рынка похожая на груженую лошадь?! Теперь еще и не одна. Хорошо хоть, невольник в отличие от сына не ноет, что ему одновременно жарко, холодно, хочется пить, есть и в туалет.