– Честная сделка!
– объявил продавец.

– Мне так не кажется. Невольник стоил тридцать серебряников, я дала вам золотой, а вы на сдачу отсыпали только двадцать семь серебрушек.

– Все верно, в одном золотом ровно пятьдесят семь серебрушек.

– Простите, я обсчиталась.

– Честная сделка, - будто бы объявил торговец еще раз. Или спросил? А кто его знает, но я предпочла согласиться.

– Честная.

– Нет, вы не поняли, чтоб заключить договор вы должны подтвердить свою волю при помощи магии. Ею скрепить договор, - я смутилась. Как заключить договор, если я о магии вовсе ничего не знаю? Торговец как будто заметил мою заминку и продолжил, - Слова – та же магия, просто повторите за мной: «Честная сделка».

– Честная сделка.

– Ну, вот и отлично, - мужчина сунул руку к себе за пазуху, вынул оттуда свиток перехваченный лентой, - Вам необходимо успеть в ратушу, чтобы заявить свое право на повстанца, клеймить его своим даром и сделать это нужно как можно скорее.

– Как клеймить?
– опешила я.

– Это совсем не больно, поверьте. Только неприятно. В ратуше вам все подскажут. Достаточно одной крошечной искорки Лара, чтоб наложить клеймо. Просто символ. Но с ним управляться с рабом будет значительно легче. В любой момент вы сможете подчинить повстанца своей воле.

– Я...

Торговец исчез. Мы остались стоять на рынке втроем. Я, свиток и мой невольник.

– Благодарю, что купили меня, - прошелестел губами этот человек, глаз на меня он так и не поднял.

– Я кое-что тут приобрела в соседней лавке. Это будет необходимо донести.

– С радостью помогу вам, госпожа.

– Ты знаешь, где находится ратуша?

– Знаю... госпожа.

Голос парня как будто дрогнул. Он вдруг поднял на меня зеленые глаза, полные надежды. И мне стало страшно смотреть в них. Кто знает, что пришлось пережить этому человеку здесь, на рынке, за целый день. Каких-то полчаса назад он был совсем не так тих и скромен.

– Веди, только сначала нужно забрать мои покупки из вон той лавки.

Парень кивнул, переступил с ноги на ногу, резко потупил взгляд. Я не сразу поняла, что он от меня хочет. Ждет, когда я войду в соседнюю лавку первой? Я попробовала сделать несколько шагов. Повстанец пошел за мной следом. Тихий, покорный, готовый будто бы совершенно на все.

В лавке он с лёгкостью подхватил с пола в одну руку две тяжеленные корзины, во вторую руку взял клетку. Я расплатилась с гномом за те растения, которые он добавил в необъятные корзины.

– Идемте, госпожа. Ратуша совсем рядом с рынком.

– Идем.

Глава 14

Кто бы знал, чего мне стоило отбиться от тех покупателей, ошейник даже пропустил наружу слабую искорку моего дара, ярость вылилась вместе с ней. Я ударил, нет, я как следует вмазал владельцу борделя. Тот повалился на землю, а следом ошейник опрокинул под ноги людям и меня самого.

Нет, острой боли я в это раз я не почувствовал. Просто из мира разом схлынули все краски и звуки, мое тело превратилось в деревянную доску, вытянулось до предела, да так и застыло. И только после этого его накрыла невероятная боль, от которой нигде не скрыться, даже не сменить позы и не отвлечься на чужой голос, на тень. Яркое солнце будто обрушилось на меня сквозь кроны деревьев.

Затем я ощутил руку торговца, он сжимал мою шею, шептал какие-то слова. Боль схлынула так же внезапно, как и возникла. Все звуки мира и его краски вновь обрушились на меня. Я вздохнул, получил оплеуху, но даже ей я был сейчас рад. Все лучше, чем боль и безвременье.

– Какая гиена тебя родила, что в тебе столько гордости?

– Я - сын воровки и баро...

– Бастард? Впрочем, не отвечай.

Торговец поднял меня на ноги и повел куда-то. Впереди я с ужасом увидел знакомый амбар, кровь словно застыла в жилах. Где-то там свое развлечение и ужин ждет химера и теперь уже точно дождется его.

– Кем надо быть, чтоб променять жизнь на гордость? Тебя бы купили, а там уж и свободу бы смог выпросить у какой-нибудь госпожи, если б был с нею ласков.

– Вполне достаточно того, что я сегодня вставал на колени, - хмыкнул я.

И за ту свою покорность мне стало остро стыдно теперь. За то, что давал себя щупать, раздевался, повинуясь воле толпы, терпел взгляды. Уж лучше было погибнуть на эшафоте с гордо поднятой к небесам головой. Ни моя мать, ни мой отец никогда не роняли своего достоинства. Нет, мать моя умела хорошо притворяться кем угодно, ничуть не унижая себя, но не отец. Похоже, не скоро теперь встретимся. Или, наоборот, вот-вот воссоединится семья. Мама, я и он сам.

– Как знаешь, - холодно ответил торговец. На меня он даже не посмотрел. И вдруг позади раздался голос нашего соседа по рынку.

– Там пришла одна госпожа, хочет купить...

– Где она?
– охнул торговец и толкнул меня в плечо, чтобы остановить.

– Охраняет мой товар. Я специально попросил, чтоб не передумала и не ушла с рынка.

– Если ты сейчас хоть что-нибудь выкинешь, хоть вздохнешь невпопад, я лично тебя разорву на куски. И химере ничего не останется. Понял?

– Да, господин, - я опустил голову. Теперь осталось продержаться немного. Пускай не ради себя, ради отца. Кем бы ни была та госпожа, я должен покинуть рынок, если хочу вернуть себе свободу. Хоть попытаться.