– Идёт! – кивнула я. Но поспешно добавила, увидев, сколько жадности было в глаза валькирии: - Только чур, ты первая!

Если начну я, она меня заболтает до смерти вопросами, уверена.

А узнать о матери Хага хотелось нестерпимо.

===

От автора:

Старший брат-Ворон

Глава 41

Валькирия дёрнула уголком прекрасных губ и тут же спрятала улыбку.

– Хорошо. Что ты хочешь знать?

Я сцепила пальцы в замок на коленях и потупилась.

– Для начала, зачем Одину новая жена, и куда делись предыдущие. Сколько всего у него жён было, кстати?

Брунгильда закатила глаза.

– Официальных – три. Ты будешь четвёртой.

Меня всю передёрнуло.

Очень надеюсь, что нет. Но спорить каждый раз уже устала.

Валькирия продолжила будничным тоном, пока я переваривала это её «официальных». А неофициальных тогда сколько?!

– С первой женой он прожил… м-м-м… не знаю, наверное, лет двадцать, и первое время даже пытался быть ей верным, насколько я слышала. Но увы, брак был бесплодным. А ты можешь представить, насколько правитель может быть помешан на продолжении своей династии. Она валькирия была, его первая любовь. Он думал, что сумеет обмануть проклятие.

– Не думала, что такой, как он, способен любить, - осторожно заметила я.

– Он и не способен! И старший сынок весь в него, - поджала губы Брунгильда. Её голубые глаза вспыхнули. Я решила, что лучше не буду спрашивать. Тут явно что-то было не чисто.

– Что с ней случилось? – аккуратно поторопила я, видя, что Брунгильда погрузилась в какие-то свои мысли.

– А? Что?.. ну да. Думаю, её здоровье подкосили бесконечные эликсиры, которые ей готовил супруг. У них, по-моему, несколько раз даже почти получилось. Но… увы – три выкидыша и одно мертворождённое дитя.

Грустно.

Как бы я ни относилась к этому мерзавцу, мне даже страшно представить, через что прошли он и его жена.

– Где-то именно в то время он заперся надолго в тронном зале, и просидел там без воды и еды месяц. В глубокой медитации. Когда очнулся и вышел к народу, его левый глаз побелел. Один говорил, он обратился так глубоко в себя, что небеса заговорили с ним, и он познал мудрость богов. Правда, глазом пришлось пожертвовать, - она склонилась ниже ко мне и прошептала. – Злые языки шепчутся, что всё это результат неумеренного потребления порошков из коры священного ясеня, при помощи которого Один пытался провидеть будущее… но мы с тобой, конечно же, подобным слухам верить не станем!

Она подмигнула.

– В любом случае, оказалось уже поздно. К тому моменту здоровье Аранты было окончательно сломлено, она умерла ещё до того, как Один вернулся из своего путешествия «на ту сторону», как он говорил. Когда её похоронили, Один задумался о том, что следующую жену лучше взять из простых людей, как это столетиями и было заведено на Вороньем камне.

– Я не первая, кого похитили?

– Разумеется, нет, - вздохнула Брунгильда. – В окрестных деревнях считают, что таким образом боги берут дань. И это даже считается почётным, если девушку из твоей семьи «взяли на небо». Так что вместо того, чтобы давным-давно откочевать куда-нибудь подальше, они продолжают селиться в окрестных долинах. Люди вообще – странные создания. Даже у мышки есть инстинкт самосохранения. А они раз за разом предпочитают придумывать какие-то странные оправдания самим себе, лишь бы не менять собственную жизнь. Быть может, ты расскажешь мне причину? Я так и не смогла понять.

Отчего-то вспомнилось, сколько мужества потребовалось мне, просто чтобы выйти за порог собственного дома.

– Для человека нет ничего страшнее неизвестности, - промолвила я тихо. – Неизвестность – страшнее даже смерти. Любая известная опасность лучше, чем неизведанное, что ждёт за порогом. Мне кажется, это от древних людей. Когда в тени, что ждёт за пределами света от костра, может скрываться твоя погибель, ты всеми силами постараешься не ходить в темноту. Выживали только осторожные. Я сама – та ещё трусиха. Мне кажется… мне кажется, как раз инстинкт самосохранения и заставляет нас всеми силами противиться любым переменам. Даже если жить, как живёшь, невыносимо.

Валькирия помолчала, обдумывая мои слова. Потом коротко кивнула.

– В таком случае человек перестаёт быть животным и становится человеком, только когда преодолевает этот страх и меняет свою жизнь.

Я улыбнулась, вспоминая.

– Да. Наверное.

Брунгильда помолчала ещё пару минут, а потом продолжила.

– Второй женой Одина стала девушка, которую занесло в окрестности Вороньего камня откуда-то издалека. Она не была местной. Хильда напоминала скорее аристократку. Очень светлые волосы, почти белые, в наших краях таких нет ни у кого. Чистое серебро. Мун их унаследовал, как и её строгую красоту… Грамотная, образованная, она везла с собой мешок с книгами на языке, который чем-то похож был на древнее наречие, которым пользовались наши предки. Кто-то из старых седых воронов даже что-то смог на нём разобрать, кажется. Она очень быстро выучила наш язык… ей пришлось. Хильда тоже говорила что-то о том, что у неё остался муж где-то там, далеко. И ей это… точно так же не помогло. Так что на твоём месте я бы не слишком надеялась.

– Смотря что за муж, - упрямо повторила я. – Мой меня обязательно найдёт!

Брунгильда посмотрела сочувственно, как на бедную наивную дурочку, но не стала спорить.

– Отец рассказывал мне, что весь Вороний камень праздновал неделю, когда Хильда наконец-то родила сына. Мун родился истинным Вороном, очень быстро встал на крыло, выходил победителем изо всех драк, которые сам же и затевал, и вообще характером походил на Одина. Даже странно, учитывая, как похож был на мать внешне. Видимо, природа так посмеялась. Отдав ему внешность матери – и жестокую натуру отца. Легко понять, почему Один с детства души не чаял в своём первенце и наследнике.