Снег кружит в танце, и сказка в пути,

Рождество приходит — чудо впереди!

Хор запел глупые песни. Сто лет их не слышал и предпочёл бы не слышать.

Останавливаюсь у ёлки и смотрю на убогих. Нарядились в красные свитера со снежинками, оленями и прочей рождественской ерундой, на шеях у певцов шарфы, а на головах шапочки с помпонами — сборная по идиотизму.

Я с уважением отношусь к великой и многорукой, но Ночь её рождения — сущий ад для меня. И таким Рождество сделали жители королевства, а не Фретрика. Повсюду вульгарные безвкусные украшения, а вместо приветствия жители столицы поздравляют друг друга с Рождеством. Зачем? Наесться до отвала в Ночь рождения Королевы, получить кучу ненужных подарков и спустить всё до последнего грона — вот итог праздника.

Светит солнце зимнее, в полёте луна,

Феи шепчут сказки среди пурги и сна.

Снег искрится ярко, как кружевная шаль,

Рождество пришло — это радости часы!

О, Королева, это даже не в рифму! Могли бы редактора стихов наняли, убогие.

— Господин, с наступающим Рождеством! Подайте немного грон ради рождественского чуда!

У меня под ногами крутится пацан лет семи. Беспризорник.

— Гроны надо зарабатывать, а не выпрашивать. Кыш! — строю страшную рожу, чтобы напугать мальчишку.

Он на мгновение замирает, а потом принимает самое правильное решение для такой ситуации — исчезает с моих глаз в толпе. Ненавижу попрошаек. Они считают, что все им должны. Особенно в Рождество. Этот пацан мог прийти во дворец и попросить работу. В королевской кухне всегда нужны те, кто будет мыть посуду и чистить овощи.

Махнув рукой, продолжаю путь. Пусть бездельники прохлаждаются, а у меня дела. Надо зайти в аптеку, а потом спешить во дворец.

Толкаю дверь аптечной лавки и зубы сводит от звона колокольчиков. Госпожа Эфа повесила их на дверь, чтобы каждый посетитель ещё больше проникся рождественским настроением. Прохожу по залу мимо украшенной ёлки, инсталляции из цветных стеклянных шаров и гирлянды.

— Волшебного дня, госпожа Эфа, — подхожу к лакированному прилавку.

— О, господин Табаско! — седовласая аптекарша приспускает очки на кончик носа и удивлённо смотрит на меня. — Какая неожиданность, — выгибает бровь.

— Как там моё лекарство?

— Ещё не готово. Я вчера предупредила, что мне понадобится два дня, чтобы его приготовить.

— Да-да, помню, — киваю и отхожу от прилавка. — Просто я проходил мимо и решил поинтересоваться. На всякий случай, — делаю вид, что разглядываю склянки на витрине.

Вчера, прежде чем подумать о том, что я несправедлив к Бриллианте, у меня случился небольшой нервный срыв. Я устроил погром дома и мне под горячую руку попался запас моего лекарства. Я должен принимать его раз в неделю и, собираясь провести отпуск вдали от столицы, заранее заказал в аптеке несколько склянок. Пришлось звонить Эфе среди ночи, объяснять ситуацию и делать заказ. Аптекарша предупредила, что микстура будет готова через два дня, так что мой визит сегодня совсем не за этим. Моё лекарство — предлог.

— Господин Табаско, вы хотите что-то спросить, но не решаетесь? — Эфа прячет улыбку в уголках губ.

Вздохнув, отлипаю от витрины. От этой женщины трудно скрыть правду.

— Вы правы, — шепчу, подойдя к прилавку. — Но это должно остаться между нами.

— Я — могила! — Эфа прикладывает указательный палец к губам.

— Дело в том, что-о… Мне бы-ы… — мнусь, пытаясь выдавить из себя нужные слова. — Я хочу купить…

— Смелее, господин Табаско, — подбадривает меня аптекарша.

— Сейчас… — достаю из кармана платок, вытираю взмокший лоб. — Я хочу купить несколько унцийДоброты.

—Доброты?! — у Эфы глаза становятся больше очков. — Вы иДоброта?!

— Тише! — шикаю. — Не дай Королева, кто-то услышит!

— Простите, господин Табаско, просто вы меня удивили, — покачав головой, Эфа достаёт из-под прилавка пустую склянку. — Сколько унций?

— Две, — снова вытираю лоб платком. — Нет, три… Или четыре?

— Понятно, — кивает. — Пять.

— Да, — выдыхаю.

Эфа набирает в склянкуДоброту, а я нервно слежу за прохожими за окном. Не хочу, чтобы кто-то вошёл в аптеку и увидел,чтоТиль Табаско покупает. Такой удар моя репутация не переживёт. Но, к сожалению, вынужденная мера — мой единственный шанс не натворить глупостей. Бриллианта вызывает во мне слишком много эмоций, а от неё зависит моя будущая ипостась, и больше всего на свете я хочу остаться тем, кем являюсь.