— Ох, дорогой! — Ёль смеётся и закатывает глаза. — Если бы всё было так просто, — берёт со стола газету.

К вороху прессы на кухонном столе я привык и просто перестал обращать внимание. Несколько дней я заносил газету домой и, не глядя, бросал в общую кучу. Не хотел расстраиваться, читая статьи-сенсации о Тиле Табаско. И Бри запретил смотреть, что пишут.

Вздёрнув бровь, с опаской поглядываю на номер «Вечернего Альвахалла»:

— И что там?

— Занятная статья, — Встряхнув газету, Ёль разглядывает первую полосу. — Пишут, чтоТиль Табаско развлекался в «Шолле» с новой любовницей, которая к тому жеоказалась кондитершей её Величества.После ночи любви работники гостиницы нашли в их номере обрывки одежды и сломанную мебель.

У меня пульс в ушах долбит кузнечными молотом и зубы сводит от ярости. Я искренне считал, что все будут обсуждать меня — демона, а оказалось, сплетни вращаются вокруг наших с Бри отношений. Мне не привыкать, а Бриллианте такое причинит боль. Дьявол! Хорошо, что она не видела эту грязь.

— Журналисты и совесть — несовместимы, — держусь достойно. — Плевать, что пишут выродки.

— Значит, ты не читал? — округлив глаза, спрашивает Ёль. — Зря! Такая страсть в каждой строчке. И, кстати, статья в «Вечернем Альвахалле» не единственная. Почти все столичные газеты написали о тебе и твоей любовнице.

— Бриллианта не любовница, а моя любимая женщина, — твёрдым тоном ставлю бывшую на место.

— У тебя есть жена, дорогой, а все остальные связи с женщинами считаются изменой. Напомни, сколько суток в полицейских темницах положено по закону королевства супругу за адюльтер?

— Полиция… Отличная идея! — выставляю палец вверх. — Я сейчас вызову офицеров и тебя выставят из моего дома, а дальше мы с тобой будем общаться только через адвокатов.

— Не трудись, Тиль, — хмыкает Ёль. — Я уже написала на тебя заявление за измену. Полицейские скоро будут здесь.

И тут до меня доходит, что задумала моя бывшая. Пока я буду отсиживать зад на холодном полу полицейских темниц, она приберёт к рукам всё, что я заработал за эти годы. Наш брак не расторгнут, а значит, Ёль имеет право распоряжаться моим имуществом и деньгами, как ей вздумается. Но это мелочи. Я не боюсь лишиться недвижимости или денег. Дело не в этом. Завтра Рождество и если я не помогу Бри исполнить её мечту, то стану оленем.

— Ты не представляешь, что наделала! — встаю и упираясь кулаками в столешницу, смотрю в глаза самой подлой женщины во всех мирах.

Я готов броситься на Ёль и овдоветь. Стану оленем, зная, что этой дряни больше нет… Но трель дверного звонка ломает мой кровожадный план. Полиция приехала.

— Я должна сосредоточиться, — шепчу, — подумать о результате, а потом-м…

Прищёлкиваю пальцами и искры устремляются к тарелке с десертом. Магия, волшебство, феерия! Нет. В очередной раз — провал.

Я пытаюсь приготовить десерт для фуршета по собственному рецепту. Это должен быть бисквит с острым сиропом, над которым порхают огненные бабочки. Бисквит я испекла нежнейший, сироп получился острейший, но бабочки… Они похожи на хромых орков на костылях.

Беру со стола деревянную лопатку и дарю болезным огненным насекомым избавление от мук. А мои муки может облегчить только господин Табаско. Тиль с утра должен был отправиться на рынок за индейкой, но уже обед, а его нет. Я начинаю переживать… за него, за себя и за десерт. Не сильна я в кулинарной магии, хоть плачь.

Собираю волю в кулак и, убрав со стола тарелку с размазанным десертом, готовлюсь начать всё заново. В десятый раз! О, Королева, никаких нервов не хватает! Я ужасно боюсь не справиться, а господин Табаско застрял на рынке. О чём он вообще думает? Сегодня крайне ответственный вечер для нас. Другого шанса не будет.

Скрип дверных петель обрывает полёт моих мыслей и на пороге появляется Клаус. Вкатился, как к себе домой, даже не постучал. Наглец. И подлец.

— На твоём месте я бы здесь не появлялась, — бросаю с раздражением.

— Но ты не на моём месте, — заявляет Клаус и проходит.

Он держит в руке свёрнутую трубочкой газету и шагает по кухне уверенной походкой, словно хозяин. А я насыпаю ингредиенты для бисквита в деревянную миску и думаю, как мне не лишиться последних нервов. Жалко тратить остатки душевного равновесия на Клауса.

— Уходи, — бросаю коротко.

— Что, даже не поболтаешь со мной? — устраивается на высоком табурете у стола, где я готовлю. — Я ведь мог умереть по милости твоего демона.

Поднимаю взгляд и в шоке смотрю на бывшего друга:

— Ты провоцировал господина Табаско на магический удар и отходил, потому что знал, какое расстояние нужно, чтобы он тебя не убил, а только покалечил.

— Откуда мне было знать про расстояние? — косит под дурака.

— Ты жил на Ратаре и достаточно знаешь о магии демонов, — выстреливаю в Клауса фактом.