Они рубили и кололи плоть хаотического пришельца. Всем не хватало места, а потому некоторые остались во вторых рядах и только лишь могли что подбадривать своих собратьев, чтобы они продолжали натиск и не ослабевали свою хватку. Мечи вязли в плотной субстанции, поэтому для того, чтобы вернуть их назад, требовалось приложить неимоверные усилия. У большинства получалось, а у кого-то нет, так что два меча так и остались торчать в импровизированном теле воина хаоса. Сам же межпространственный гость не отвечал на вражеские удары и даже не защищался от них, принимая весь натиск разъярённых мечников своим телом. Лерады вовсе не задумывались над тем, почему враг позволяет им разить его, не нанося никакого урона в ответ. Было очевидно, что эти стражники никогда не участвовали в настоящем сражении, а потому были рады обнаружить такого врага, который никак не реагирует на их удары. Они настолько увлеклись процессом нападения, что не заметили, как их противник увеличился в размерах и продолжал расти. Очень интересное наблюдение. Оказывается, то, что ранит и убивает в нашем мире, действует совершенно обратно в отношении хаоса. Само же порождение межпространства не останавливалось в своём росте. Но было видно, что вместе с увеличением размера своего тела он терял также и его стабильность. Если раньше он мерно пульсировал и еле заметно содрогался, то теперь вся поверхность его кожи волновалась и вибрировала, как будто бы готовая вырваться наружу. Но сатлармов это совсем не волновало. Они как будто бы не видели, что делают своими ударами только хуже, ведь были рады поучаствовать хоть в каком-то сражении, хоть как-то немного помахать своими мечами. И всё-таки битва остановилась досрочно, когда погиб один из них. Среди сражающихся был один особенно ярый, тот самый, чьё сердце не выдержало первым и за которым последовали остальные. Удары этого человека были неистово-яростными и быстрыми. А его душа была очень мятежна, она металась в нём, словно дикий зверь, что рвался наружу. Быть может, эти два фактора и сыграли плохую службу. В итоге от тела хаотического воителя отделилось что-то на подобии молнии, которая устремилась к нему. Но только если обычно молния ударяет, передавая свою энергию, то эта стихия не ударила, но коснулась, а потом забрала. Да, именно забрала. Она как будто бы схватила этого жестокого лерада и в один миг утащила его с собой, из-за чего тот растворился внутри тела того, кого он пытался уничтожить.

Когда это случилось, все лерады тут же отпрянули от противника. Исполинский оранжевый силуэт воздвигался выше деревьев. Несмотря на то, что его голова находилась там, наверху, он не склонил её, чтобы смотреть на тех, кто взирали на него снизу вверх. Скорее всего, у него не было глаз, так что он воспринимал мир порядка иным образом. Однако были заметны и другие изменения, которые произошли из-за увеличения размеров воителя хаоса. Мир вокруг как будто бы начинал редеть. Да, всё пространство как будто бы делалось прозрачным, а в промежутках виднелось оранжевое свечение межпространства, как будто бы ещё миг – и хаос проникнет к нам, заполонит собой всю округу и погрузит этот мир в пучину серединного пространства, так что всё тут перестанет существовать. Лерады из-за этого даже ощущали нечто странное и неописуемое. Нет, это не какие-то недомогания или боли. Но они ощущали странности в восприятии мира. Как будто бы их разум разделяется на множество частей, и каждая такая часть начинает существовать самостоятельно. Это вызывало лишь панику. Несмотря на то, что им было жутко от этого, они старались держать себя достойно. И хоть это чувство было гнетущим, всё же по мере того, как никто ни на кого не нападал, оно постепенно выветривалось из них, потому что дыры в пространстве принялись затягиваться из-за того, что воитель хаоса перестал получать удары и стал умаляться. Когда же к людям вернулось их прежнее состояние, они взглянули на противника, который стоял перед ними с подобием меча и щита, и поняли, что он вернулся в прежний облик. Чуть собравшись с силами, один из них обратился к нему:

– Ты убил Валтолила! За что?

Гость из межпространства молчал. И это было хорошо. Это означало, что он слушает и пытается анализировать. Заговорил второй сатларм:

– Очевидно же, брат, потому что он – наш враг. Он сам это сказал ещё вначале.

Первый сатларм ему отвечал, и так и он говорили друг с другом, обсуждая смерть одного из них, пока этот разговор не был прерван их недавним противником. Постоянно изламывая голос, пытаясь не отражать, а именно порождать речь, он отвечал. И хоть его слова содержали в себе ошибки, всё же стражи Святой Империи поняли то, что он хотел сказать. Валтолил своими действиями порождал слишком много хаоса, из-за чего сущность этого человека начала приближаться к сущности хаоса и просто-напросто притянулась к большему хаосу, став её частью. Он даже сказал, что таков закон хаоса. Сатлармы это, конечно же, поняли по-своему, а потому принялись осуждать и критиковать его. Однако межпространственный воитель сказал, что они из разных миропорядков, а потому не им осуждать его, ведь и он не осуждает их, хотя согласно закону хаоса весь этот мир и они в том числе должны стать хаосом. Но он пошёл дальше и рассказал этим невежам цель своего визита сюда. Они принесли мирам подарок, а именно равновесие. Они, жители серединного пространства, смогли отыскать это самое равновесие, при котором не происходит катастрофы. Он хотел добавить что-то ещё, но сатлармы, проявив слепой фанатизм, не стали его дослушивать, а принялись утверждать, что он – враг, и его нужно уничтожить. Я же счёл слова представителя хаоса очень важными, а потому пожелал продолжить разговор с ним о его подарке. Но, прежде чем начать расспрашивать его, я избавился от этих невеж, нагнав на них жуть, так что они, страдающие от кошмарных видений, пустились наутёк. После этого я предстал перед ним. Но он первым начал разговор, заметив, что я похож на них внешне, однако внутренне отличаюсь. Я объяснил ему, что эти слабые существа не способны прозревать сущности, а потому, чтобы иметь возможность быть среди них, но не поднимать никакого волнения, мне нужно облачаться в иллюзию. Сказав это, я стал тем, кем был всегда – скелетоподобным зоралистом, наполненным силой смерти и Пустоты. Воитель хаоса оглядел меня и сказал, что теперь внутренний и внешний я соответствуют друг другу. Однако он не остановился на этом и принялся задавать вопросы по поводу моего предназначения. Чтобы я мог рассчитывать на его ответы, пришлось дать свои. Я рассказал ему, что здесь пролегает замысел великих, и мы пришли сюда, чтобы участвовать в нём. Рассказав это, я стал расспрашивать его о подарке, который он сделал всем нам, что за равновесие принёс он мирам. И, собрав воедино все его попытки выразить свои мысли, я понял, что это не он и даже не другие хаотические порождения, которые пришли с ним сюда, принесли этот дар. Но в межпространстве есть некто, другое хаотическое существо, скорее всего, их повелитель и творец, возможно, какой-нибудь из великих, который как раз таки даровал мирам покоя возможность принять в себе хаос. И восемь межпространственных гостей, а также территория, изменённая межпространством, которые могут находиться в пространстве и не разрушать его, как раз таки есть дар. Но из слов собеседника я также понял, что имеется второй дар. И он не здесь, не на этой планете. Он лежит где-то далеко в этом пространстве, в глубине космоса, среди звёзд, буквально с его слов, между звёздами. И его попытки объяснить, что же там находится, было очень сложно понять. Из того, что он мне пытался объяснить, я понял немногое, а именно, что это была какая-то связь, дыра и преобразователь пространства в межпространство и обратно. Из некрополиса был выделен один из призраков, чтобы он направился в пространство этого мира на поиски непонятного подарка хаоса мирам покоя.

Наши беседы продолжились. И с каждой сказанной фразой становилось очевидно, как улучшалась речь этого существа. Чем дольше он говорил, тем лучше удавалось понимать его. Но только если разговоры касались чего-то, находящегося в пределах пространства. Когда он пытался описывать всё, находящееся в его среде обитания, он терялся в словах, и разобрать речи было невозможно. Что ж, приходилось обсуждать с ним то, что было здесь, у нас, ведь таким образом продолжалось обучение тому, как представителю межпространства адаптироваться к обитанию в пространстве. Потянулись дни наших бесед. Он просил называть его не представить хаоса, а воитель равновесия, ведь, если бы он был хаосом, то сейчас этот мир перестал бы существовать. А так как они удерживают равновесие между хаосом и порядком, то так его уже называть нельзя. Если бы кто-то из существ порядка сумел бы отыскать способ, как оказаться в межпространстве, то тогда бы гости из пространства стали воителями равновесия, когда как их, исконных обитателей, было бы правильно называть воителями хаоса. Мы считали, что его мысли очень ценны для нас. Так что наши беседы продолжались.

Однако ж довести до конца наш диалог мы не смогли, нам так и не удалось дойти до такой степени его речевого развития, чтобы он сумел объяснить, какие условия царят в его родной среде обитания. Потому что на авангард, где раньше находился Загрис, напал очередной рыцарь зла, порождённый пустыней. Но на этот раз он был гораздо более могущественен, чем раньше.

Скверные, ничтожные существа, отравляющие своим присутствием дух покоя. Из-за этих мерзких людей всё, что раньше было незыблемым, начинает рушиться. Всюду, где бы ни появились эти ничтожества, начинается упадок. Лучше бы после великого поражения Святая Империя продолжила существование и не стремилась залатать дыры в самой себе, набирая в свои ряды этих ни на что не годных порождений. Это как если бы враг пробил в стене огромную брешь, а защитники потом взяли песка, очень много песка и, смешав с водой, возвели на месте пролома заграждение, успокаивая самих себя тем, что раз уж через эту стену не проходит свет, то и враг через неё точно не пройдёт. Сколько империя сакров претерпела трудностей, которые принесло им наличие людей, что, наверное, для их Сакраарха стало очевидно, что он всё-таки ошибся, пригласив их к себе. Этим наверняка и объясняется то, что он безмолвствует в ответ на их мольбы. Это видно из того, какими скверными остаются эти существа, даже будучи под эгидой святости. Но также это подтверждается их словами.

Таквонд. После того, как отряды других опорных пунктов, посланные в сердце пустыни, были уничтожены, этот оставался оплотом могущества, и многочисленные воители, которые скопились тут, продолжали пребывать в ожидании того, когда же к ним явится полководец и поведёт их в сражение. Но, как выяснилось, у здешнего фурука другие дела. Занимаясь благоустройством своей столицы, он совершенно позабыл обо всех, кто проживает на его территории. А потому здесь хоть и был надзор, всё-таки беззаконие творилось повсеместно. Совет лармудов не вникал в жизнь лерадов и чародеев. Но магических дел мастера были сносными людьми, в отличие от стражников, хотя тоже были не без греха. Но щитников было подавляющее большинство, а потому их грехи затмевали за собой всех остальных. Словно густой туман, за которым не видно никого и ничего. А все праведные дела были подобны размытым источникам света, что тщетно пытаются пробиться сквозь это марево. Лармуды, само собой, тоже не были безгрешными и создавали этот образный туман, за которым скрывались тусклые очаги их благородных дел. Настроенные на битву и сражения, эти громилы погрязли в бессмысленных разговорах, представляя, как бы они сражались с тем или иным противником. А, как известно, у Святой Империи есть три самых могущественных врага: огненные саткары, мрачные хахормес и мы, бессмертные. Их размышления были смехотворны. Ведь, согласно высказываниям лармудов, они уже давно победили и саткаров, и хахормес, и нежить. И каждый думал так же, старательно избегая поднимать тему, почему же тогда краснокожие существа изредка появляются на границах Святой Империи, совершат какие-нибудь подлые дела, а после убираются восвояси. Или почему никто не может прекратить нашествие служителей дарга тьмы и возведение Туманных башен. Или почему оплоты нежити продолжают существовать, и все попытки хоть как-то избавиться от них терпят крах? Многочисленные воинства приходили на места обитания бессмертных, но все до единого складывали свои головы и пополняли это неуязвимое воинство. Об этом постоянно умалчивалось. И как бы в насмешку над ними я всё-таки решил задать этот вопрос, и как пример привёл одно событие, которое сохранилось в памяти лармуда Туониса, которого Вехойтис обратил в бессмертного. В тех воспоминаниях я обнаружил момент, когда на слуху у всех была трагедия, произошедшая с воинством Нетандала, который по приказанию улфурука направил достаточно большое воинство на оплот бессмертных, который образовался на одном из погостов, что располагался на границе Святой Империи. Взяв его за основу, я вступил с ними в беседу:

– Не так уж мы велики, как о том любим трезвонить. Ведь та нежить на Колостовском упокоище до сих пор ещё находится там. И не было слышно славных вестей о том, чтобы кто-то её оттуда всё-таки изгнал.

Я приумолк, вглядываясь в их сущности. Ощущалось, как скверно сделалось им от того, что я вспомнил это происшествие. Да, эта и множество других историй уродливым пятном лежат на репутации Святой Империи, а каждый лармуд привык брать на себя все грехи и всю славу сатлармов. Один из них быстрее других нашёлся с ответом:

– Брат, эта история произошла в те далёкие времена, когда и мы-то ещё не были рождены для того, чтобы нести святость другим мирам. Зачем ты вспомнил её? Ведь мы-то никак не сможем исправить это.

Тут же его слова подхватил второй исполин:

– Да вообще неизвестно, что там происходит, на этом самом упокоище. Быть может, там уже и не осталось никого.

Мой же ответ бы таковым:

– Нежить, как известно, вечна. А потому, если их не истребить, они так и останутся на том месте, продолжая создавать угрозу для всякой жизни, которая появится близ их обиталища. Время над ними не властно. Но главным в этой истории вовсе не их наличие, а то, что Нетандалу не удалось их изгнать. Сколько в его отряде было? Три тысячи отборнейших воинов? Готов поклясться светом протектора, что бессмертных на том погосте обитало в десятки раз меньше. Так что не так уж мы и велики, получается.