Более того, какой-нибудь чародей, который пожелает обрести знания новой сферы магии, научится призывать саткаров, но вместе с этим ещё и заразится словом Богохульника, так что станет служителем Аббарона, которого тот проповедует. Если уж эти слова так сильно подействуют на подкованного в чародейском ремесле, то что можно сказать о том, кто вообще ничего не смыслит в магии? Да он даже не заметит, как сменил своё подданство, так что начнёт считать своё изменившееся мировоззрение чем-то само собой разумеющееся, чем-то естественным, то, что он, кажется, знал и к чему стремился с самого своего рождения. Этот Колентеил понимал, что приобщается к знаниям, которые запрещены на территории Святой Империи, а потому тщательно скрывал их несмотря на то, что читал эту книгу уже ближе к середине, и, по сути, у него уже должен был выработаться искажённый взгляд на всё. Однако он вёл себя сдержанно, продолжал быть преданным своему божеству, и в его словах продолжали жить истины из Священной Белой Книги. Из-за этого ни у кого совсем не возникало никаких подозрений в отношении того, что он заражён скверной. Как видно, получалось даже обратное – все, кто его знали, были уверены в том, что он готовится стать лармудом, растёт над собой и углубленно изучает догмы Сакраарха, впитывая свет его слов и мощь его силы. Что ж, значит, Богохульник хитёр не только в деле, но и в слове, ведь умудряется воздействовать на греховную сущность людей очень и очень осторожно, чтобы это не вызывало никаких подозрений со стороны и чтобы ересь, растущая в сердце такого человека, не бросалась в глаза. Однако ж было совершенно очевидно, что новые догмы не удерживали того, кто по ним следует, от грехов. Более того, большинство из них как раз таки основываются на человеческих грехах. Так, последователи Аббарона называют своё учение «Путём негасимого пламени». Несмотря на то, что этот саткар-владыка, которого как раз называют Аббароном, назван саткаром алого, а иногда алого негасимого пламени, эти три звучных слова в контексте мыли о цепях и оковах раскрываются иначе. Богохульник так и описывает их. Путь символизирует жизнь, и не просто жизнь, размеренную и простую, подобную реке, а жизнь, наполненную движением и смыслом, подобную пламени. Негасимым это пламя названо из-за того, что эта жизнь будет вечной. И ничто не сможет погасить пламень такой жизни. Да, сейчас это звучит нелепо и даже как-то наивно. Однако это потому, что данная мысль была вырвана из контекста. Тот, кто дочитал до этого момента, уже впитал в себя достаточно знаний, уже подготовил свой ум и своё сердце для того, чтобы всерьёз воспринимать эти слова. Я не стану переписывать сюда всю чёрную книгу. Кому интересно прикоснуться к пути негасимого пламени, тот сам отыщет труд и прочитает его. Я лишь подчеркну ещё раз: эта книга не смогла избавить того, кто её изучает от того, чтобы не творить грехов, а даже, наоборот, строит свои догмы на грехах, пропагандируя свободную и вольную жизнь, наполненную кутежей и вседозволенностью, которые как раз таки и будут источниками вечности. Кто бы не хотел, потворствуя своим грехам, получать от этого вечность? Но человек лишь очередной раз показывает, насколько он ничтожен, что ищет путь, который будет потакать их скверне.

Часть 5

Колентеил начал прочитывать этот труд, потому что вступление про оковы нашло отклик в его жизни, ведь он считал догмы Святой Империи слишком тесными и неудобными. Он был уверен, что Сакраарх требует от своих служителей слишком многого. А потому слова из этого мрачного труда ещё не успели начать своё магическое воздействие, а уже пленили его. После этого он и в самом деле подумал, будто бы сможет познать сопна. Рукописи Санума объясняли материал очень доходчиво и просто, а потому даже для нинханина большинство из того, что касалось магической практики, было понятно. А вот лерад изо дня в день, взбираясь на крышу башни, пытался пробудить в себе эти тайные знания. То, что он не понимал, пропускал мимо разума. И, даже видя, что у него ничего не получается, не расстраивался, не оставлял изучение этого труда, а перелистывал страницу и шёл дальше, впитывая всё, что только можно. И так не заметил, как от практики магии саткаров перешёл к просто ритуалам, восхваляющим Аббарона. И ведь он продолжал понимать, что магия так и осталась им непознанной, что он вовлекается в учение, которое запрещено в Святой Империи, но уже не мог повернуть обратно. Изае сделал своё дело – ценности были подменены, и теперь следование по пути негасимого пламени было необходимостью. Чтение этой книги стало сродни пище. А поклонение Аббарону заняло в его сердце место рядом с поклонением Сакраарху. Теперь даже если он и будет обличён, то никакие угрозы и магические ритуалы не смогут выгнать из его головы всю эту скверну. Он предпочтёт умереть за свои новые идеалы. Это также грех и лишь подтверждает всю ничтожность человеческой сущности.

Довольно долгое время наблюдал я за тем, как продолжалась жизнь в Таквонде. И ничего не менялось. Лерады, лармуды и чародеи ожидали того, что к ним сюда кто-то придёт и поведёт это воинство за собой, чтобы нанести удар по Пустыни смерти. Однако с того момента, как два других оплота потерпели сокрушительное поражение на подступи к сердцу пустыни, прошло уже очень много времени, но здешние воители света продолжали ожидать того дня и часа, когда их силы будут использованы во славу света и святости. Грех в их сердцах продолжал процветать, и мерзостью полнились их мысли. Глядя на них, я всячески старался разглядывать их в попытке обнаружить, как ещё изгладить это нечестие из их душ, как выпрямить то, что было криво, как починить то, что было сломано. И благодаря своей воинственной сущности мне удалось увидеть одну из таких возможностей. Однако способов предречь, насколько эта возможность будет эффективной, не имелось, а потому мне хотелось испытать её в деле, чтобы увидеть на практике результаты моих задумок.

Всякий грех становится привычным, когда человек совершает его много раз на протяжении длительного времени. И не бывает такого, чтобы тело само тянуло к неправедным поступкам. Да, тело может ошибиться, однако это будет всего лишь ошибкой. Но грех берёт своё начало в мыслях. Когда мысли воплощаются в дела или слова, они становятся с каждым разом всё более единым целым, что и ведёт как раз таки к тому, что нечестие становится привычным, обыденным, единственно верным путём. Все эти знания приобретены благодаря многочисленным экспериментам человекознатцев, которые были направлены в различные миры, чтобы становиться частью этого общества, быть среди них, вслушиваться, всматриваться и пытаться понять. И все эти процессы привели к тому, что был обнаружен источник греха и нечестия. Но также благодаря их пониманию сути вещей все мы пришли к выводу, что никто не способен заставить другое существо изменить своё мышление, только если само существо этого не пожелает. А потому борьба за разум бессмысленна. И грехопадение Святой Империи красноречивее всяких наставлений показывает это. Несмотря на практичную ценность Святой Белой Книги, люди не могут следовать ей, потому что многое из того, что там запечатлено, диссонирует с их грехом, ведь догмы Сакраарха как раз таки направлены на то, чтобы искоренять это самое нечестие. Что ж, если уж не получается влиять на разум прямо, быть может, удастся достигнуть каких-то результатов через косвенное воздействие.

Чтобы человек не питал свой разум грехом, нужно, чтобы его мысли были заняты чем-то другим, тем, что займёт его внимание, его память, его рассудительность. И я подумал, что таким делом может стать сражение. Некоторые воители давно не брали оружия в руки, давно не позволяли своим телам вкусить боевой раж, давно не вспоминали боевые приёмы. А некоторые так вовсе не знают, что такое битва, никогда не участвовали в этом. Если мне удастся образовать на этом месте поле боевых действий, если одни будут участвовать в штурме крепости, когда как другие – в её обороне, то это отведёт их мысли от греха и направит на составление планов и тактик, на обдумывание боевых манёвров и на воскрешение из омута воспоминаний многочисленных уловок, которым они обучались в казармах. Но, конечно же, я осознавал, что у меня не получится организовать всё это одним махом, что будет недостаточно просто сказать: «Пойдём сражаться». Нужно было начинать с малого. И у меня уже наготове был план.

В совет лармудов входило 7 громил, и я был восьмым. Мы попарно заступали на караул на рассвете. Но перед тем, как на стены встанут следующие два начальника дозорных, мы собирались для того, чтобы обменяться сведениями. В подавляющем большинстве случаев докладывать было не о чем, а потому такие собрания были быстрыми и практически никаких результатов не приносили. И вот я решил воспользоваться этим случаем. Предвидение будущего с помощью зора показывало, что мои слова их встряхнут уж точно.

– Лармуд Сапортил. Докладывать нечего.

– Лармуд Эдлонтил. Докладывать нечего.

– Лармуд Сотолеил. Докладывать нечего.

– Лармуд Загрил. Есть предложение.

Следующий за мной Отил готовился уже выпалить заученную фразу, но осёкся, потому что разум ещё не сразу осознал, что обычная формулировка изменилась. Простояло небольшое молчание, после которого я начал излагать суть своих дел:

– Сколько ещё, братья, наши мечи буду покоиться в своих ножнах? Пролетают дни, того и гляди года пролетят, а мы простаиваем тут в бездействии. Вскоре наши руки уж позабудут, с какой стороны держится наше оружие. А случись так, что нападёт враг, иль к нам указ от самого фурука придёт, чтоб мы двинулись в бой и показали нечисти всю нашу силу, мы поляжем, так и не успев выхватить мечи.

Я оглядел всех, и никто не сказал ничего. А потому я перешёл к сути дела и рассказал о своём замысле устроить тренировочные бои, чтобы разогнать кровь и вспомнить, на что мы вообще способны. После этого я умолк, чтобы выслушать, что мне готовы ответить воздаятели. Видимо было, что они живо представляли себе эти сражения. Но также я увидел, что их души оплёл грех. Они поддались лени, и сейчас позволяли, чтобы она господствовала над ними. Самый лучший способ, как побороть любое нежелание что-то делать – это начать. Да, пересилить себя, подняться со своего привычного и насиженного места и сделать первый шаг. А после подкрепить этот шаг осознанием необходимости этого дела, и тогда начнётся победа. Они же не сделали и этого. Вместо того, чтобы в тот же миг выхватить свои мечи и сказать, что это хорошая идея, что они достаточно отчётливо осознавали, громилы стали размышлять, хотят они этого или нет. И, конечно же, нежелание победило, а потому каждый из них нашёл свою отговорку, чтобы не участвовать в этом деле. Дозорные сменились, остальные удалились в крепость, но я не собирался завершать на этом свои попытки вынудить их сражаться. Взяв в руки свой двуручник, я принялся бороться с воздухом, чем тут же привлёк внимание четверых лерадов, которые бездельничали во дворе крепости. Сначала они просто смотрели, потом стали задавать вопросы, а после того, как я предложил им сразиться, они согласились, и я сошёлся в поединке с каждым из четырёх по-отдельности, а после того, как показал им своё преимущество, они сражались двое против меня одного. А затем и все вчетвером. Да, конечно, их боевые навыки были ничтожны, однако я сделал то, что нужно было – услышав звуки битвы, остальные воздаятели покинули крепость, чтобы посмотреть на это. Наше сражение заинтересовало даже чародеев и тех, кто стоял на стене. Однако в этот день все они ограничились только лишь наблюдением.