— Боевое ранение, — сухо ответил Макс и отнял ладонь. — Не все пальцы могут двигаться сами по себе. Перчатка помогает. Кажется, ты хотела поскорее вернуться в замок?

Аня почувствовала, что снова ступила на запрещенную территорию. Не хотелось расстраивать его, и она поспешно прошептала:

— Прости.

Они вернулись к биплану тем же путем: через реку по каменному мосту, затем — лесной тропой. Всю дорогу Макс не выпускал ее руку, словно боялся, что она действительно способна от него убежать. Биплан дожидался их на поле, готовый к взлету. Макс помог Ане надеть шлем и взобраться в кабину, завел мотор. Когда они поднялись в воздух, в животе снова все оборвалось, но больше Аня не испытывала приятного предвкушения. Все, что могло случиться, уже случилось. Теперь ее беспокоил только сон да еще смутная тревога — будто ее одурманили и она проворонила нечто важное.

Макс посадил биплан в отдалении от замка, и еще минут пятнадцать они шли по пустоши, крепко переплетясь пальцами. Время от времени Макс ободряюще пожимал ее руку или наклонялся, чтобы поцеловать в висок, но Аня едва замечала эти касания. Думать о том, что могло произойти с Борухом, было страшно, но о том, что происходит между ней и Максом, — еще страшнее.

Замок встретил их небывалой тишиной. Никто не ждал ни во дворе, ни в холле, даже Ганс. Войдя под каменные своды, Аня огляделась по сторонам и прислушалась: в замке стояла небывалая тишина.

— Что-то случилось, — прошептала она.

— Просто я отпустил слуг на выходные, — объяснил Макс.

Он говорил нарочито бодро, но рука крепче сжала ее пальцы, и Аня еще больше встревожилась. Макс тоже был напряжен, едва ли не принюхивался.

Вдруг он остановился и поспешно сказал:

— Не смотри туда.

Но Аня, конечно, посмотрела.

У лестницы, распластавшись в какой-то неправильной, изломанной позе, лежала женщина. По ступеням за ней тянулся кровавый след, будто она ползла вниз. Сначала, в первую ужасную секунду, Аня подумала, что это Катарина. Но потом разглядела крупное тело и короткие свалявшиеся волосы и ощутила некоторое облегчение. Какими бы ни были их отношения, Аня не желала Катарине подобной судьбы.

— Что здесь?..

Она с тревогой взглянула на Макса, но тот был в таком же замешательстве, и от этого Ане стало еще страшнее. Макс шагнул к телу, и тогда женщина открыла глаза.

— Она жива, — прошептала Аня. — Нужно врача…

— Подожди.

Макс жестко задвинул Аню за спину — и вовремя. С трудом приподнявшись, женщина поползла на них. Она двигалась рывками, только при помощи одной руки: вторая была сломана. Ноги волочились за ней бесполезной переломанной плотью. Похоже, у женщины был поврежден позвоночник, но какая-то сила все еще теплилась в ней. Помогала жить и двигаться. Когда Аня взглянула в ее глаза, то поняла, что эта сила — ярость.

— Стой, — приказал ей Макс по-русски.

Аня сразу почувствовала, что он использует дар, — по тому, как задрожал воздух, а невидимая волна накатила на нее и беспрепятственно проникла в голову. Ноги сами собой приросли к полу. Хоть Макс приказывал не ей, Аня тоже поддалась, подчинилась. Ей стало противно от самой себя.

Зато на покалеченную женщину сила Макса не произвела никакого впечатления. Она все ползла и ползла, кряхтя и обламывая ногти на единственной целой руке.

— Остановись! — воскликнул он громче. Бесполезно. Женщина была уже совсем близко. Макс отступил на несколько шагов. — Да что ты такое?..

Он вытащил из-за пазухи пистолет и выстрелил ей в голову. Только это ее остановило, хотя пальцы еще несколько секунд ожесточенно скребли по полу. Грохот выстрела вывел Аню из оцепенения. Безжизненная рука еще тянулась к ней, и Аня увидела на запястье знак. Буква М, точно такая же, как у нее.

«М» значит мир? Как бы не так. Слишком близко она познакомилась с теми, кто ставит на людей эти клейма.

Видение из сна снова налетело на нее, как стая воронов: Борух, распятый посреди поля, заклеванный птицами. Нужно было найти его, непременно найти. Всех детей. Аня сорвалась с места и побежала вверх по лестнице.

— Аня, остановись! — крикнул ей вслед Макс. — Она пришла не одна!

Но Аня, давясь воздухом, уже взлетела по ступеням, перепрыгнула через рассыпавшиеся доспехи и окровавленную булаву. Прямо по коридору виднелась открытая дверь гостиной — она бросилась туда. На пороге лежал мужчина. Аня едва не споткнулась о его ноги в тяжелых сапогах. Голова была неестественно вывернута на сторону, глаза закатились, кожа уже посинела. В спине чернела рана. Кровь пропитала его форму, натекла загустевшей уже лужицей.

Темная подсохшая дорожка тянулась к выходу и дальше по коридору. Обмирая, Аня пошла по этому следу, осторожно ступая, прислушиваясь к каждому шороху. На всякий случай она стала вспоминать, как применила силу на мосту — не случайно, а намеренно. Достаточно было подумать о Пекке, разозлиться на тех, кто его расстрелял…

Темные капли крови вели во флигель. Когда Аня поняла это, к горлу подкатила тошнота. К спальням она уже бежала, перепрыгивая ступеньки последней винтовой лестницы. «Борух, Борух», — стучало в висках. Она ворвалась в комнату мальчиков и застыла на пороге. В кованых кроватях крепким сном спали дети — сегодня никто не поднял их на тренировку, и их мерное сонное дыхание наполняло спальню. Аня с облегчением выдохнула. Возможно, они даже не знали, что в замке были чужие.