По сути, у России один выход, плюс ситуация будет зависеть от действия противника. Нам и так жутко повезло, что армия спокойно спустилась к Азову и обложила его со всех сторон. Помниться, Пётр I столкнулся с колоссальными проблемами при двух штурмах города в моей реальности. Крымские отряды просто терроризировали русские войска, заставив выделить немало сил на боевое охранение от мобильной конницы противника.

В нашем случае проблема степняков решена. Поэтому задам генералам вводные данные, пусть думают, как воевать дальше. В любом случае нам необходимо прорвать блокаду Керченского пролива, а значит, основной театр военных действия переносится на море. План сам собой родился у меня в голове, надо только его доработать.

— Как думаешь, Хасан Арслан-бей согласится сдать город? — спрашиваю Морткина.

Глупо думать о новой кампании, пока не взята основная цель похода.

— Провизию османы могут растянуть на месяц. Им необязательно кормить христиан, собравшихся в крепости. Да и комендант может просто выгнать мирных жителей. Пороха у басурман пока достаточно. К тому же надо учитывать цитадель, где закроются лучшие части, верхушка города и их семьи. Поэтому у Арслана есть пространство для манёвра, — зять начал издалека. — Но я бы в любом случае отверг предложение о перемирии и даже сдаче.

Заметив моё удивление, Фёдор сразу пояснил:

— Понимаю, что мои слова прозвучат бессовестно, но нам необходимо натаскивать армию. Взятия Перекопа и Гезлёва оказались слишком лёгкими. К тому же в первом случае мы использовали внезапность и напали с тыла. Сейчас удобная возможность проверить войска в бою и затем устранить ошибки, — тихо пояснил генерал. — Если брать пехоту, то я могу поручиться только за легион и частично за «тамбовцев» с «туляками». Этого мало. Мы привели под стены двадцать пять тысяч солдат, и пока только артиллеристы с сапёрами доказали свою состоятельность. У кавалерии почти не было работы, но это отдельный разговор. В любом случае солдатские полки требуют проверки, заодно нужно понимание, способны ли они штурмовать столь мощные укрепления и действовать внутри городской застройки. Завтра артиллеристы расширят бреши в бастионах, и через день предлагаю начать штурм.

Князь шпарит прямо по методичке, которую мы вместе с ним и писали для офицеров с курсантами шляхетского училища. Шучу, но речь родственника получилась излишне канцелярской. А вот суть его слов весьма неоднозначная. Фактически генерал предлагает осознанно решиться на лишние потери, дабы обкатать солдат. Сука! Жалко, но оправданно.

— Хорошо! Действуй, как считаешь нужным. А сейчас берите стулья и присаживайтесь, — киваю на большой стол для совещаний, где лежит карта Азова и окрестностей. — У нас лето впереди, и необходима неожиданность. Уж больно противник безалаберный. Османы привыкли чувствовать себя здесь, как дома. Вот и начнём их отучать. Пусть Керчь мы не возьмём, но глупо провести время в бездействии. Савва, неси квас, — кричу дядьке, находившемуся в хозяйственной палатке, расположенной рядом с навесом.

Затем встаю со своего походного стульчика и потягиваюсь. После совещания надо позаниматься фехтованием. Вон Троекурова погоняю, раз он заскучал. Ха-ха!

— Дивов! — зову лейтенанта.

— Я здесь, государь, — детина появился, будто из ниоткуда.

— Докладывай.

Генералы ушли обдумывать моё предложение. Скажем честно, в предложенном плане хватает слабых мест. Но русской армии нельзя терять преимущество, и её сила сейчас в атаке. Противник не ждёт такой наглости, ведь Ахмед-паша знает примерную численность наших войск и возможности флота. А меня ждёт не очень принятый разговор. Тренировка потом.

— Пётр Алексеевич… — наткнувшись на мой хмурый взгляд, Истома сразу исправился: — Прапорщик Романов показал себя двойственно, но в целом плохо. После начала обстрела города и ответного огня басурман он растерялся. Затем хотел бежать, испугавшись двух разорвавшихся рядом с его батареей бомб. Однако приставленный человек привёл царевича в чувство. Далее прапорщик взял себя в руки, но распоряжался орудием бестолково. Если бы не нижние чины, то всё оказалось бы ещё хуже.

Ясно. Петруша продолжает проявлять признаки медвежьей болезни при любой опасности для его драгоценной шкурки. Шучу, штаны он более не пачкает. Однако это не дело — даже для пятнадцатилетнего юноши. Это ведь не я брежу военными победами и артиллерией. Хотя недавно братец огорошил меня желанием перейти во флот. Мол, именно там его призвание. Меня тоже впечатлил размах строительства, начатого под руководством венецианцев. И вообще, есть на верфи что-то завораживающее и ощущение, что ты прикоснулся к тайне. Только меня почему-то в море не тянет. На земле дел хватает.

А наш увлекающийся герой вдруг решил сменить сферу деятельности. В принципе, я не против, если Пётр переквалифицируется в морского офицера. Но для начала не мешает добиться хоть каких-то успехов в порученном деле.

— Есть ещё одно, — грустно вздохнул Истома.

Перевожу на него взгляд, намекая на продолжение.

— Прапорщик был крайне недоволен, что ему поручили командовать всего лишь орудием, а не целой батареей. По словам приставленного офицера, ваш брат грубо ругался, поносил командира и грозился отказаться выполнять приказ. Мол, такое положение недостойно его звания.

Час от часу не легче. Понимаю, что в этом есть моя вина. Не стоило в прошлом году тащить совсем юного брата на войну. Слишком рано — четырнадцать лет всё-таки. Хотя никто его близко к полю боя не подпускал. Я просто хотел, чтобы он понюхал пороха, посмотрел на походную жизнь, изучил организацию снабжения и прочие нюансы. Вон Троекуров ничего не упускает, ловит каждое слово генералов и бежит выполнять любое поручение. До него быстро дошло, что офицер высокого ранга должен уметь не только отдавать приказы, но и понимать суть происходящего.