Бельский как раз из таких умников. Он долгое время молчал, делая вид, что всё нормально.

И что ему ответить? Мол, я человек из будущего, поэтому знаю многое, неведомое для местных жителей? Придётся рассказать про свои глобальные планы. Не думаю, что Андрея Фёдоровича так сильно волнует культивация подсолнечника.

— Князь, я могу тебя обмануть, соврав про древние книги и знания приезжих немцев. С картофелем и томатами, которые ты начал недавно выращивать, дела обстоят именно так. Но ведь речь не только о подсолнечнике, — произношу, грустно вздохнув. — Я не могу тебе ответить. Поверь, все мои мысли направлены исключительно на благо России. Многих людей смутил отъём церковных земель и зданий монастырей, но это верный шаг. Святоши зажрались, позабыв о своих обязанностях. То же самое касается бояр. Вспомни, что творилось ещё десять лет назад. Вельможи грызлись друг с другом на радость нашим врагам, ещё и о своём кармане не забывали. А сейчас этого нет.

Делаю паузу и с удовольствием вдыхаю тёплый весенний воздух. Хорошо! Князь же сбросил личину этакого добрячка и ждёт продолжения моего ответа.

— Кто-то может подумать, что я взял слишком много власти. Так и есть. Но посмотри на сложившееся положение со стороны. Торговля с промышленностью развиваются с невиданной скоростью, армия недавно разбила татар с османами и стала по-настоящему сильной. Улучшилось лекарское дело, и народ стал меньше умирать. Купцы и мастеровые задышали свободнее, а у служилых дворян появилась возможность возвыситься благодаря своему таланту. Даже бояре получили способ богатеть, не разворовывая казну, хотя многие пытаются совать туда влажные ручонки до сих пор. Поэтому иногда приходится по ним бить и даже рубить их. — Андрей Фёдорович поддержал мою усмешку. — А цель у меня простая. Лет через сто пятьдесят, не раньше, царь должен стать третейским судьёй. Основная власть в России тогда будет принадлежать двум палатам парламента, как в Англии. Монарх не лишится власти, а просто отстранится, отдав её достойным представителям народа, избранным от каждого сословия. А ещё царь останется хранителем наших духовных скреп, если какая-то часть общества возжелает отойти от исконно русских традиций и ценностей. У него будет достаточно полномочий, чтобы распустить парламент или повлиять на силы, решившие сбить страну с правильного курса.

Снова делаю паузу, собираясь с мыслями. Надеюсь, князь понимает всё, о чём я говорю.

— Пока новый государственный организм только зарождается. Происходит это в муках и крови. Я похож на лекаря, который вынужден давать больному горькое лекарство, а иногда отсекать гниющие куски плоти. Иначе нельзя. Как отпустишь вожжи, всё сразу остановится и покатится назад. Нам же надо двигаться строго вперёд. Ты был в немецких землях и прекрасно понимаешь, насколько они нас обогнали во всех сферах. А ведь есть голландцы, англичане и французы, которые ещё более развиты. Возьми севооборот, который мы подсмотрели в Голландии. Это самая малость, в чём нас превосходят европейцы. Теперь скажи, ради того, чтобы Россия стала богатой и сильной, можно потерпеть на троне беспокойного царя, погоняющего людишек палкой, аки агнцев? Ну и иногда тешащего свою похоть, пользуя девок, но исключительно добровольно?

После последних слов Бельский улыбнулся. Слухи о моём сластолюбии излишне преувеличены, являясь предметом обсуждения в высшем свете. Хотя сами бояре с дворянами держат целые гаремы из крепостных девок, но никого этого особо не смущает.

— Я с тобой государь, — наконец ответил князь, но тут же добавил, изрядно меня рассмешив: — Только не забирай всех коней с наших заводов. Дай ещё года три, а лучше четыре, и мои людишки обеспечат Россию любой потребной скотиной.

Кто о чём, а вшивый о бане.

— Государь! — рядом раздался взволнованный голос Троекурова, исполняющего обязанности моего адъютанта. — Прибыл атаман Минаев! Генералы во главе с князем Морткиным тоже здесь.

Открываю глаза и возвращаюсь к окружающей реальности. Ничего себе задумался, аж заснул!

Моя ставка расположилась на небольшом взгорке к востоку от Азова, осаждаемого русской армией. Отсюда открывается отличный вид на крепость и излучину Дона пред ней. Расположение русских позиций тоже как на ладони. Место выбрано удачное, а несколько деревьев дают хоть немного прохлады. В мае здесь уже жарко.

— А чего пушки замолчали? — спрашиваю Федьку, только сейчас поняв, что многочасовой обстрел крепости прекратился.

— Так Хасан Арслан-бей решился на вылазку. Хотел сбить наши батареи и разрушить габионы. Но пехота атаку отбила, едва не ворвавшись в крепость. Часть своих войск комендант оставил на растерзание, ибо они не успевали уйти. Наши их перекололи и перестреляли, — начал бодро рапортовать молодой лейтенант. — Сейчас народ обедает, а интенданты подвозят ядра и порох. Уж больно они быстро заканчиваются.

Про обязательный перерыв на обед и огромный расход пороха я в курсе. Пусть Федька вещает, лишь бы не лез в траншеи. Вон он — чуть ли не подпрыгивает от возбуждения. Ведь прекрасно понимает, что с его хромотой и слабо работающей левой рукой в штурмовых отрядах делать нечего. Плюс сестрёнка не простит, если Троекуров погибнет. При моём штабе Фёдору работы хватает, хоть он и ворчит на обилие корреспонденции, которую надо изучать. Я ведь специально посвящаю его в нюансы управления и снабжения войсками. Молодой человек узнаёт изнутри армейскую кухню. Он до сих пор хочет стать полководцем, вот пусть изучает матчасть. Потом мне спасибо скажет. А кому лезть в проёмы, выбитые в стенах, всегда найдётся.

Тем временем к моему навесу приблизились три генерала и с трудом скрывающий счастливую улыбку атаман Донского войска. Командиры одеты в лёгкую полевую форму серого цвета, отличаясь от обычных офицеров и солдат дорогой отделкой оружия, яркими кокардами на головных уборах и, конечно, погонами, недавно введёнными в армии. И естественно, командование чище своих подчинённых, глотающих пыль в траншеях. Минаев же носит кафтан синего цвета и полюбившиеся ему чёрные галифе с широкими красными лампасами. В отличие от генералов, надевших кирасирские каски, донец щеголяет в каракулевой папахе. На поясе висит сабля в весьма простых ножнах, а в кобуре пистолет. От своих подчинённых Минаев тоже особо не отличается. Разве что портупеей, которую сейчас носят русские офицеры.