В лицо ей будто плеснули кипятком.

С этим похотливым извращенцем ей придется находиться рядом круглыми сутками.

Алисия еще крепче обхватила себя руками.

Лорд Абракс заметил, как она покраснела, и проследил за направлением ее взгляда.

— Ах ты, грязный скот! — взревел он.

Ладонь маркиза взлетела вверх и плашмя опустилась на щеку возбужденного раба. Раздался громкий хлопок. Голова невольника мотнулась в сторону.

— Как ты смеешь, вонючий пес!

С перекошенным лицом его сиятельство замахнулся опять. В этот раз он бил не ладонью, а кулаком. Изо всех сил.

Вскрикнув, Алисия зажмурилась, но в последний момент успела заметить, как эльф пошатнулся от удара и из его рта веером брызг разлетелась кровавая слюна.

— Гнида! Ничтожество! — гремел маг. — Чтобы даже смотреть на нее не смел, пес! Эта дева не для такого мусора, как ты.

Дрожа всем телом, Алисия зажимала уши руками. Снова и снова до нее доносились влажные хлюпающие звуки — так чавкает грязь под ногами в осеннюю пору. Эти звуки ее пугали. И они, и вопли разгневанного милорда.

Алисия ненавидела, когда люди кричат. Это заставляло ее чувствовать себя больной. Заслышав чужую ругань, она вся сжималась, как испуганный зверек. Сразу хотелось забиться в угол и спрятать голову меж колен.

Барон Цвайн часто орал на нее в детстве. По его мнению, она слишком много шумела и все делала неправильно. Потом Алисия выросла, налилась формами, неуклюжий ребенок превратился в миловидную девушку с ладной фигуркой, и отчим прекратил повышать на нее голос. С тех пор он не кричал, а смотрел. Долго, пристально, очень по-мужски. Лучше бы и дальше кричал.

Эльф захрипел.

— Хватит! — не выдержала Алисия. — Остановитесь!

Слезы градом катились по ее щекам, холодили кожу, солью оседали в уголках губ. Перед глазами проносились воспоминания из детства. Она снова была маленькой девочкой, у ног которой лежали осколки разбитой вазы. Барон Цвайн возвышался над ней, огромный и тучный, как гора. Его лицо, особо уродливое в гневе, лоснилось от жира и пота. Его распахнутый рот напоминал глубокую черную пещеру, зев которой надвигался на маленькую Алисию, готовый сожрать ее, поглотить.

— Пожалуйста, не надо! Мне плохо.

Рыдая и продолжая зажимать ладонями уши, Алисия осела на пол.

— Милая! — тут же бросился к ней жених, позабыв о своей жертве. Он обнял невесту и начал баюкать ее, утешая. — Тихо, моя девочка, тихо, моя маленькая.

Она тряслась в его руках. Никак не могла успокоиться.

— Это из-за метки, да? — спрашивал у нее лорд Абракс. — Ваша связь заставляет тебя чувствовать его боль? Поэтому тебе стало плохо?

Нет, дело не в метке — что-то глубоко внутри Алисии было исковеркано, изувечено. Другие девушки, ее ровесницы, были цельными, а она — сломана.

Когда тени прошлого отступили, Алисия покосилась на избитого раба из-под мокрых, слипшихся колючками ресниц.

Эльф сидел на полу, весь в крови, и смотрел на нее узкими щелками, в которые превратились его глаза из-за опухших век. Поймав взгляд Алисии, он что-то шепнул — безмолвно, одними губами. Она не поняла.

— А теперь, грязный пес, ты кое-что для меня сделаешь.

После того, как его невеста успокоилась, лорду Абраксу пришлось лечить белобрысого мерзавца: через метку подчинения его боль передавалась Алисии, а маркиз не хотел, чтобы она страдала.

Магическая привязка оказалась сильнее, чем он надеялся. Страшно подумать, что было бы, не успей он вытащить голову этого ублюдка из-под мясницкого топора. Смертельная агония казненного эльфа настигла бы Алисию по их связи и ударила бы с такой силой, что убила бы бедняжку в ту же секунду. Больше лорд Абракс не сомневался в коварстве эльфийского проклятия: погибнет ушастый — его клейменная жертва последует за ним в загробный мир.

«Теперь я даже избить его не могу», — скрежетал зубами колдун, спускаясь в подвалы своего родового поместья.

Объект его лютой ненависти шел позади — шаркал босыми ногами по ступеням каменной лестницы. Алисию маркиз оставил ждать наверху, в гостиной. Нечего ей делать в святая святых его рабочего кабинета. За пару минут, что эти двое проведут порознь, ничего страшного не случится. Во всяком случае, лучше рискнуть здоровьем невесты, чем пустить ее в свою лабораторию.

Наколдованный огонек, плывущий перед маркизом по воздуху и заменяющий ему в подземельном мраке факел, то и дело моргал и гас. От этого его сиятельство злился особенно сильно. Исцеляя руки эльфа в тюрьме, он потратил столько магии, что не восстановился до сих пор, а теперь еще и разбитую рожу этому псу лечить.