Шрифт:
Я не понимаю за что мне этот тон. Но очень хочется врезать в ответ посильнее! Р-р-р-р...
Потому что ни какого другого способа ему врезать, у меня просто нет!
И я верно диагностирую двух оставшихся. Последняя - разрыв селезёнки. Здесь - просто повезло! Писала реферат по этой травме. Многие симптомы я видела сто раз здесь. И как бабушка их диагностирует - тоже. Я не гений. Я скорее попугайчик с большим объемом памяти. Но сейчас это спасает.
Пациентку увозят. Истомин поворачивается ко мне.
– Лучше б ты, Люба, была такой же бестолочью как твой Гуров. Хоть не обидно бы было.
Что?!
– Любовь Романовна!
– обиженно поправляю его я.
Славик приносит ему кофе. Забирает, стягивая маску вниз.
– Вячеслав Олегович - в мужскую. Любовь Романовна на сегодня свободна.
– Почему ты так со мной разговариваешь?!
– шепотом взрываюсь я, как только Славик выходит.
– "Вы"!
– демонстративно поправляет.
Делает глоток кофе.
– Уйди с глаз. Видеть тебя не хочу...
Швырнув ему его шарф, вылетаю из палаты.
Пошел к черту!
Глава 21. Не дура
Рабочий день тянется как никогда.
В конце дня пишу краткий отчёт по практикантам и план обучения на завтра. Зубарева требует.
Если сократить до смысла, то Славик - есть с чем работать, Гуров - бездарь и ленивец, Няшина - умница и талант.
Не дописав швыряю ручку на стол, откидываясь на диване.
Обидно, пиздец! Хотелось бы гордиться, что моя. Я мне стрёмно…
Курить хочу!...
– Константин Захарович, можно вопрос?
– мой очкарик.
Единственный, кто сидит и честно читает литературу. Все остальные хихикают за дверью ординаторской.
– Давай...
– А почему Вы Любу прогнали?
– поправляет очки.
– Я ее не прогонял, Вячеслав Олегович. Я ее отпустил. Она все свои задания на сегодня за двадцать минут выполнила.
– Аа...
Берусь снова за ручку.
Как хорошо, что у меня нет номера Няшиной.
Потому что бомбит меня не по-детски, и был бы, я бы уже позвонил и вынес так, что мало бы не показалось!
Потому что сказать мне есть дохера чего. И яда у меня с избытком. Аж глаза заливает!
Ну, во-первых, нахера?! Нахера ты мне позволила переместить нас в горизонтальную плоскость, если ты в отношениях? И даже не соизволила их тормознуть после этого. Как-то по-блядски получается! А такой хорошей девочкой показалась...
Во-вторых, в себе ли ты Любочка, после таких оскорблений от своего Гарика, продолжать эту историю?
Вспоминаю прикосновение их рук. Блять!
– выворачивает меня от ревности. Да ты ему этим рюкзаком по морде должна была двинуть! Бегаешь к нему на ночь глядя... Фу-фу-фу!
Ну и в-третьих! Могу понять спонтанный секс, но зачем же врать? Я же задал вопрос в лоб, да? Или я его как-то невнятно задал?
Влюблена ли в другого. Нет, не влюблена.
Или, это правда, что не влюблена? Тогда нахера тебе этот мажор плюшевый?
Какой мотив врать? Попытка усидеть на двух стульях? Некрасиво, Любовь Романовна, очень некрасиво.
Но я рад, что ее номера у меня нет, потому что...
Потому что пиздец как не пишется у меня Люба в это некрасивое дано. Вот вообще… И что если я не до конца уловил происходящее?
Но я, пора уже признать, херово разбираюсь в женщинах. И могу ошибаться как и в этой некрасивой картинке, что сегодня нарисовалась крупными уверенными штрихами, так и в своей оценке Любочки до этого.
Ну что за хуйня такая, а? Два раза в жизни угораздило влюбиться и оба мимо.
Я влюбился?..
Ой, Истомин… Кто тебя проклял?
У меня номера нет, а у Славика есть!
– поднимаю на него взгляд.
Стоять, Истомин! Нет. НЕТ.
– Ты, кстати, тоже на сегодня свободен, Вячеслав Олегович.
– Да? Спасибо! До завтра.
– До завтра...
Прихватив куртку, уходит.
Бросаю на стол опять ручку.
Мм... сука.
Надо как-то резво выплывать из этой истории. Иначе, потом ошметков не соберём. Мирно и уравновешенно я не умею. И я уже готов рвать кого-нибудь.
На телефоне опять вызов от мамы. Четвертый. Я не беру. Она по голосу всегда палит, что у меня что-то не так. А у меня “не так”... И нет сил врать или объясняться
Снова звонит.
Ладно!
– Истомин...
– по привычке брякаю в трубку.