Шрифт:
И тишина...
– В психиатрию?
– из толпы.
– Нет у нас такого отделения.
У Няшиной подгорает. Закатывая глаза, киваю ей.
– В соматическое!
А мне бы тоже не помешало в Соматику. Прокапали бы может какими-нибудь антидепрессантами… Я бы хоть человеком себя чувствовал. И Любе тоже, кажется не помешает…
Ну, что ты такая? Как у тебя дела?...
Вывожу всех из палаты.
– Сегодня все сдают мне структурные подразделения больницы и их клинические задачи, симптомы и заболевания, которыми они занимаются. Идите, учите.
– А я?
– смотрит мне в глаза Люба.
– А Вы...
Сходили бы Вы поели, Любовь Романовна. Одни глаза... А такая была сочная девочка. Не кормит тебя этот придурок, что ли?
– Идите, Любовь Романовна, в ординаторскую, попейте чай, - сжимаю челюсти.
Мне с ней очень сложно общаться, надо признать.
– А что у нас Няшина на особом положении?
– цедит сзади Зубарева.
Разворачиваюсь.
– Ну так она же с Истоминым спит...
– тихо кто-то бросает в спину, сквозь говорок.
Мне кажется, что голос Гурова. Но это слишком тихо, чтобы узнать наверняка.
Чувствую, как кровь отливает от лица.
Все затихают.
Не моргая смотрю в глаза Зубаревой. Ее брови с удивлением и возмущением дёргаются, на лице едва контролируемая гримаса.
– Это что у нас там за трусливая сплетница завелась?
– цежу я, разворачиваясь обратно к студентам.
Слепо веду взглядом по лицам. Нет, мне по большому счету похуй. Но Люба - в шоке... И не моргая, застыла, беззащитно прижимая к груди журнал.
– Так что? Кто сказал?
– Ну это же правда, - зло улыбается Гуров.
Рассказала, значит... И поссорилась со своим мажорчиком?
Ну, я даже не знаю, что тебе на это сказать, Люба! Странненькая ты девочка. На что ты вообще рассчитывала тогда? Всё-таки надо к Стефу ее. Путь бы голову поправил, чтобы она к таким ублюдкам близко не подходила.
Но жалко дурочку...
И хочется просто размотать этого уродца!
– Игорь Анатольевич, я официально отстраняю Вас от практики за нарушение профессиональной этики. Официальное письмо Вашему декану отправлю. Можете быть свободны.
– Настаиваю на том, что это сведение личных счетов!
– зло ухмыляется мне в лицо Гуров.
– Да кому ты нужен, мальчик?
Нет, соперничать и сводить счеты с этим недорослем я не буду. Нет у меня к нему никаких счетов. Я эту игру могу выиграть полностью игнорируя его. Если захочу… Я хочу?
Спиной чувствую звенящее недовольство Зубаревой.
– Ну, раз уж Няшиной нечем заняться, кроме чаепития, то по моему личному распоряжению пусть отправляется в анатомичку. Насколько я знаю, она туда так ни разу и не попала. Да?
– Ну... пусть, - не спорю я.
Лучше ее сейчас увести из отделения. От сплетен. От Зубаревой...
Оставляя студентов, иду, так получается, что на автомате - следом за Зубаревой.
Люба бежит за мной.
– Вы же обещали, что если Любочку найду, то...
– обиженно.
Зубарева притормаживает у стойки, косится на нас.
– А я передумал. Иди в морг.
Не надо Зубаревой понимать про "особое положение".
Люба уходит. И взгляд ещё обиженней, чем раньше. И вид еще несчастнее… Х
Мне хочется закатить глаза. Я ж тебя спасаю, дурочка!
Выхожу на балкон, прикуриваю и набираю Марго. Она сейчас там...
– Привет.
– Привет, Костя.
– К тебе сейчас Няшина придет. Её Зубарева сослала. Я тебя очень прошу, не давай ей никакой практики. Посади ее за бук, пусть пишет...
– Разберемся, Костя.
– Марго...
– Она будущий врач. Отличный врач! Это часть ее компетенции.
– Окей!
– раздражаюсь я.
– Но не сегодня. Прошу тебя. Буду должен.
– Как интересно...
– Ничего интересного, Марго. Уверяю тебя, - с болезненным смешком затягиваюсь поглубже.
– Сделаешь?
– Всё - в лучшем виде.
Вот тоже мутная упрямая барышня... Ни да, ни нет. Но Марго - человек. Она меня услышала.
– Спасибо.
Глава 41. Преемственность
Сидя на лавочке, возле входа в морг, собираюсь духом.
Потому что на сайте больницы висит вакансия... А мне скоро съезжать от Владика.