– Вот Вы все сгладить пытаетесь, а у нас скоро люди в отделении такими темпами умирать начнут. У нас пациенты или мои, или ждут по несколько дней элементарной диагностики.

– Тьфу-тьфу... Тоже мне - Ванга Захаровна… Преувеличивать-то не надо. Нормально работает отделение. Жалоб не больше, чем в остальных.

Беседуем долго по проблемам отделения.

В ночную выходить некому. Кто на больничном, у кого дети маленькие. А кто-то просто ленивая тварь, имеющая власть вписывать в этот график кого угодно, кроме себя. Но я единственный реально лечащий врач на все отделение, который может вести пациентов от начала до выписки. Поэтому в ночную меня не перевести. Пора обзаводиться комплексом Бога, по-ходу, и вставать с местными боженьками в один ряд.

Ну что, Истомин, кого сегодня спасать будешь?

Хотелось бы Любовь Романовну спасти от неверного выбора…

И, может быть, первый раз в жизни, я сожалею, что поторопился уложить женщину.

Старею, что ли?..

Потому что, если бы я потянул эту историю, поухаживал, пофлиртовал без перехода в горизонталь и дал Любе собраться с мыслями, все адекватно оценить, может все было бы совсем по-другому.

Точно старею.

И даже миролюбиво уговариваю себя, что Татьяна не стоит того, чтобы врубаться с ней в серьезный конфликт. Обиженная женщина... Я же сам вчера не сдержался. А мог бы...

Люба тоже обиженная, а вот статьи мне пишет. Потому что совсем другой класс разумных существ, Истомин! Тебе же ее порыв близок? Близок...

В общем, будем спасать Любовь Романовну. И просветлять ее мозг. Мозг вполне себе симпатичный, когда не загажен всякими Гариками.

От этой мысли становится спокойнее. Я вообще жутко устал. И как отработать сегодняшнюю ночную смену представляю с трудом.

Не конфликтовать с Зубаревой!
– даю себе установку. Побесится и успокоится.

Но стоит только подняться на этаж, меня перехватывает старшая сестра.

– Костя, у нас проблема.

Санитары вывозят из палаты труп, накрытый простыней.

– Это чо такое?!
– выдыхаю я.

– Сердечный приступ. Во сне...

Волосы по моему телу становятся дыбом! Сроду у меня в терапии никто не умирал.

– Как?!

– Тише! Пациентов перепугаем, - шепчет она, глядя вслед каталке.

– Когда?..

– Только что. Привезли, пока тебя не было. Лапин. Зубарева принимала. Люба твоя...

Увы, не моя.

– Ругалась с Зубаревой, говорила - его в кардиологию надо. Та ее естественно осадила и с анкетой отправила опрашивать... Люба ему, в общем, таблетку дала. Валидол что ли... Пациенты сказали из палаты.

– В смысле - Люба дала?! Ты куда смотрела??

– Я и сама дать хотела что-нибудь. Она опередила. Ему легче стало. Он уснул. И вот, во сне долбануло. Я, боюсь, Зубарева, сейчас на Няшину всю вину и спихнет.

У меня дёргается глаз от шока. Толкаю дверь в кабинет Зубаревой.

Она быстро пишет что-то в карту пациента. Поднимает на меня бегающие глаза.

Молча, с яростью смотрю в ответ.

– Что ж ты за своими студентами не смотришь?!
– шипит она нервно.

– То есть сердечный приступ случился от валидола, а не потому что ты не оказала пациенту своевременную помощь, отправив его в кардиологию?

– А валидол может оказывать совершенно неожиданные побочные действия, Константин Захарович. Это уж пусть на вскрытии в морге разбираются - из-за чего, - опять строчит.

– Разберутся. Не сомневайся. Няшину подставить не позволю, можешь там ничего не строчить.

Замирает.

– Прозвучит ее фамилия - все показания в отделении будут против тебя, клянусь - пациенты, медсестры, практиканты, врачи. Мы тебя утопим!

Бросает ручку, поправляя волосы.

– Ей за это все равно ничего не будет!
– цедит раздраженно.
– Она - практикант! Какой с нее спрос?

– А мне похуй... Отвечать будешь сама.

Хлопаю дверью, хотя хочется хлопнуть об стену Зубареву.

Сжимаю переносицу, вытаскиваю из кармана сигареты, вставляю одну в губы.

Вот тебе и Ванга... и комплекс Бога и спасение Любови Романовны.

Вот же проблемная девочка! Влезла же между молотом и наковальней!

– Родственникам позвонили?

– Зубарева сказала сама...

Так...

Значит, так...

Внутри все кипит и, боюсь, что скоро взорвется! Иду в ординаторскую.

У подоконника Люба, с охапкой цветов. Болтает с кем-то по телефону. Который сломался...

– ... Ну, в общем, вот так у меня. Обними Гарика... Скажи - Люба скучает и скоро приедет в гости! И что он самый хороший мальчик, - воркует она восторженно.
– Моя любовь любовная, да!

У меня опускаются руки и вылетают последние пробки.

В глазах темнеет, хочется что-нибудь расхерачить!

– Наладился телефон?
– рычу я.

– Ой!
– оборачивается Люба.

Вот как?! Как помогать, если она дура?! И опять к своему Гарику... Любовь любовная?!