– Он вообще хороший, - вздыхаю я.
– Просто…

– Хороший… - ворчит Владик.
– Это я хороший! А он гад.

– Ну и гад конечно тоже. Но хороший… - пытаюсь всё равно оправдать его я.
– Я, получается, первая начала это все.

– Значит, так, детка… Подошла! Обняла! Покаялась! Если мужик нормальный, - жестикулирует Владик.
– Он всё тут же простит.

– Нет… Я так не могу. Он не хочет…

– Захочет!
– с легким налетом цинизма и деловитости.
– Простимулируем.

Провожаю Владика до такси. Быстренько забегаю в буфет за чаем.

Ближе к вечеру приезжает курьер. С большим букетом цветов, коробкой лакомств с надписью - "самой чудесной девочке" и новым телефоном.

От Владика!

Расцветая от неожиданности, сгребаю все это счастье в охапку. И стою растерянно посреди отделения у стойки. Все шепчутся…

Старшая сестра улыбается.

– Кто это тебя так одарил?

– Друг...

– Да ладно?.. Парень, наверное! Друзья такие букеты не дарят.

Отрицательно, со смущенной улыбкой, кручу головой. Это Владик специально, наверное, чтобы подраконить Истомина.

– Иди в ординаторскую, цветы поставь. Там ваза есть. А то завянут до вечера.

Перед тем, как поставить цветы, я вставляю симку в новый телефон. Глядя в окно, на машину Истомина, Звоню Владику, обнимаясь с букетом...

– Да что ж такое?
– ворчит Бергман.
– Как это называется? То один специалист уходит, то другой...

– Бардак это называется, Карл Ильич. Работать, увы, невозможно.

– Ну что ж ты сразу... Понятно, что Татьяна Борисовна руководитель неопытный. Надо же помочь, - двигает ко мне обратно заявление.
– Наставить, в конце концов.

– Увольте меня от этой бесперспективной затеи, - упрямо двигаю обратно.
– Татьяне Борисовне мои наставления не нужны. Они касаются тех сфер, которыми она заниматься и не планирует.

– Причина увольнения?

– Давайте, будем считать, что график для меня неподходящий в этом отделении. Вот смотрите...

Кладу ему на стол журнал дежурств.

– По заполненному Зубаревой графику, я, оказывается, работаю четыре смены подряд. Вчера - дневная, сегодня - ночная, та самая, которую я якобы прогулял. Сейчас я опять на смене. И сегодня снова в ночь. Татьяна Борисовна видимо считает, что я изобрел эликсир, заменяющий сон или овладел йога-нидрой. Увы, но нет. Докладная же на меня за пропущенную ночную смену, верно? Которую мне поставили задним числом.

– У вас личный конфликт?
– бросает взгляд на докладную.
– И борьба за должность?

– Не буду это комментировать. Потому что никакого отношения это к организации деятельности в отделении иметь не должно. Согласны?

Бергман вздыхает, стуча пальцами по столу.

– Ищите на мое место другого врача.

– Костя, а как же твои пациенты?

– Я не хирург, комплекса Бога у меня нет. Я своих пациентов со спокойной совестью передам любому практикующему терапевту, который готов ими заниматься.

– А сам куда?

– В отпуск, у меня шестьдесят дней не отгуляно. Ну и потом не пропаду, - пожимаю плечами.
– В частную пойду...

Забирает заявление.

– Если бы я отпускал каждого врача, написавшего на эмоциях заявление, этой больницы бы не было. Я понимаю, что у вас в отделении одного врача не хватает. Я ищу... Но из подходящих только Лев Натанович. Но его же дежурным врачом не поставишь. Профессор! Да и уйдет он скоро на пенсию. Хочет в спокойном отделении карьеру завершить. А у вас там звёздные войны!...

Лев Натанович - старая гвардия, коллега и друг деда. Как и сам Бергман. Вел у меня в институте физиологию. Чуть сдал! Дрюкал меня нещадно. Подозреваю - по просьбе деда.

– Мм... А зачем дежурным? Объявите нам конкурс на место заведующего. Все по-честному.

– Ты же все равно не пройдешь, Костя.

– Я - нет. Но под его руководством останусь. И буду всячески помогать по организационным вопросам.

– Ох... Не знаю, согласится ли. А Татьяна Борисовна, все же, очень уважаемый специалист.

Кем уважаемый?
– хочется уточнить мне. Но дрязги с переходом на личности мне разводить стрёмно.

– Попробуйте найти общий язык. А про докладную не волнуйся, я все улажу.