— Ваша паства внизу.

Брат Диас глотнул, глядя в черную бездну под часовней. Вспомнились слова кардинала Жижки о «воющей тьме за гранью мироздания» — волосы на шее зашевелились.

— Почему внизу?

— Частично для их защиты.

— В основном — для защиты всех остальных, — подхватила Батист, беря трехсвечник.

Спускаясь за ней, брат Диас заметил кинжалы. Огромный на правом бедре, чуть меньше на левом, изогнутый за поясом, рукоять в сапоге... Святая Беатрикс, их пять!

— У вас... очень много ножей, — пробормотал он.

— Опасно остаться без оружия. — Свечи играли в ее глазах, контрастируя с окружающей тьмой. — Как тогда кого-нибудь пырнуть?

— Вы часто... пыряете людей?

— Стараюсь по минимуму. «Не высовывайся» — мой девиз. — Она вздохнула. — Но жизнь без сожалений — не жизнь.

— Без сожалений... — бессмысленно повторил брат Диас. За его спиной Якоб из Торна сдерживал стоны, спускаясь по скрипучим ступеням.

Стены менялись по мере спуска. Аккуратная кладка сменилась грубым фундаментом, а затем — странным серым камнем, будто вылитым в форму, как в кабинете Жижки. Брат Диас провел пальцами по стене. Гладко, твердо, холодно.

— Руины древнего города, — пояснил Якоб.

— На поверхности почти ничего не осталось, — бросила через плечо Батист, — зато тоннели тянутся на мили. Никто не знает, как глубоко. Все построили колдуньи-инженеры Карфагена.

Брат Диас отдернул руку, судорожно сжав под рясой пузырек Святой Беатрикс. Ему чудилось, будто они спускаются в чрево чудовища.

— Ирония, — усмехнулась Батист. — До того как стать Святым Городом, это было... — Свет ее подсвечника упал на массивную дверь, покрытую рунами и следами огня. — Нечестивым городом? — Она стукнула костяшками по двери, оглянувшись с усмешкой.

Брат Диас приготовился к ужасам, но за дверью оказалась кладовая: очаг, котел, бочки, полки с посудой и лысый великан с масляной лампой.

Батист нахмурилась, глядя на следующую дверь — еще массивнее, с новыми рунами. — Все спокойно?

— Колдун жаловался на еду, — ответил великан с акцентом, листая книжку. — В остальном — тихо. Это наш новый священник?

— Брат Диас, — буркнул Якоб.

— А, кастилец?

— Леонец... — Уточнение звучало абсурдно в таких обстоятельствах.

— Рад познакомиться. Я Хобб. Присматриваю за дьяволами.

Брат Диас сглотнул. — За... кем?

— Кардинал Жижка не предупредила?

— Предупредила, — сказал Якоб.

— Они не совсем дьяволы, — Батист взяла большую связку ключей с полки. — Технически.

— У вас... очень много ключей, — пробормотал брат Диас.

— Брат, — она сорвала одно кольцо, — у нас очень много замков.

Хобб рассмеялся. — Все будет заебись. Главное... не подходи к решеткам.

— К каким? — брат Диас наблюдал, как Батист возится с засовами.

— Не подходи к решеткам, не расслабляйся, не верь их словам — и продержишься дольше предшественника.

— Какого предшественника?

— Вот это сила духа! — Хобб упер сапог в стол. — И не высовывайся, а, Батист?

— Никогда. — Она отодвинула засовы, и дверь со скрипом открылась, выпустив струю холодного воздуха.

— Этот человек присматривает за дьяволами, — брат Диас издал жалобный звук.

— Но он из Англии, — Якоб подтолкнул его к проходу. — Там все дьяволы.

Темный коридор уходил вглубь, стены и потолок сливались в полуциркульный свод из будто расплавленного камня. Единственный свет исходил от трех зловеще мерцающих свечей в ржавых подсвечниках, выхватывая из мрака арки в левой стене. Это могло бы напоминать винный погреб, если бы не черные решетки — прутья толщиной с запястье брата Диаса, запертые очередными замками.

Он сглотнул. — Это... камеры? — Древние, судя по виду. — Кого здесь держали карфагенские колдуньи?

— Праведников? — Батист пожала плечами. — Или отъявленных грешников?

— Тех, кого ненавидели, — сказал Якоб. — Тех, кого боялись.

— И тех, кого не понимали. — Из ближайшей камеры донесся лязг цепей. — С тех пор мало что изменилось. — Из теней вышел мужчина. — Новые тюремщики, возможно... — Он выглядел как знатный африканец, с сединой в черных волосах и бороде. — Но мелкое лицемерие, несправедливость и гнет вечны. — Его напускное достоинство портили два факта: на ногах были тяжелые кандалы, а на теле — ни нитки.

Батист облокотилась на арку. — Знакомьтесь: новичок в нашей семье. Бальтазар... — Она прищурилась, вертя связку ключей. — Остальное забыла.