— Нельзя… Оно плохое. Плохое… Оно смотрит…

— Кто смотрит? — напрягся Орлов и попытался проследить за взглядом Гришки.

Но Гриша уже перестал отвечать. Уперся взглядом в чащу, туда, где едва угадывались силуэты деревьев, и застыл. Ни испуга, ни боли в его глазах. Только что-то среднее между безразличием и… вниманием. Он будто ждал.

И это «ждал» мне совсем не понравилось. Я вытащил пистолет и, не поднимая высоко, навёл в ту самую сторону, куда с какой-то неестественной настойчивостью уставился Гриша. Его взгляд был таким сосредоточенным, что у меня внутри засвербило нехорошее предчувствие.

— Что ты там увидел, а? — тихо, но жёстко проговорил Орлов, всматриваясь в ту же чащу. — Там никого нет.

Гриша тут же опустил глаза, будто его поймали на чём-то, и уставился себе под ноги. Его губы беззвучно шевелились… Что он там говорил, и себе это было или мне, я не понял.

— Андрей Григорьевич, — сказал Орлов чуть ли не шёпотом. — Мне не по себе. Он слишком хорошо всё чувствует. Не просто так он туда глядел. Такое ощущение, что ждал чего-то. Или кого-то.

— Подмога? — я держал ствол направленным в чащу, но глазами косил на Гришу, наблюдая за его реакцией.

— Не исключено. А может, он и сам не до конца дурачок. И знает больше, чем показывает.

В лесу снова повисла гнетущая тишина. Всё было обычным — ночной воздух, комары, едва слышный треск в ельнике. Но это «обычное» уже не казалось безопасным, и не было ощущения, что мы здесь одни.

— Кто бы это ни был… — тихо проговорил я, — человек с руками хирурга — это не просто псих. Это что-то другое. Оставайся с ним. Я пройду немного, гляну, может, за деревьями кто-то есть.

Орлов замялся, потом шагнул ближе:

— Слушай, Андрюх… не стоит. Правда. Идти одному в этот лес сейчас — не лучшая затея. Темень густая, как гудрон, да еще и туман от озера поднимается. А у нас с собой ни подстраховки, ни плана. Давай лучше поедем в отдел, поднимем на уши весь личный состав, организуем группу. Через час здесь всё тут прошерстим с подмогой. Так будет разумнее.

Я перевёл взгляд на дрожащий луч своего фонаря. Он уже бил тускло, пятном. Батарейки садились, надолго солевых не хватало, а алкалиновые еще не придумали. Луна опять спряталась. Через десять минут здесь будет кромешная тьма.

— Ты прав, — кивнул я. — Сейчас смысла нет. Поехали.

— Правильно, — вздохнул Орлов с некоторым облегчением и повернулся к Грише.

Тот стоял, переминаясь с ноги на ногу и по-прежнему уставив взгляд в землю, и всё что-то шептал.

— Идем, придурок. Только без выкрутасов. Поедем — разберёмся.

Он жестко взял его под руку, придержал, чтоб не споткнулся в темноте.

Мы направились в ту сторону, где напарник оставил машину, подсвечивая себе дорогу умирающим лучом фонаря. В какой-то миг мне даже показалось, что мы заблудились и свернули не туда. Но вот и машина. Мотоцикл, на котором я приехал, решили пока оставить здесь. Не до него сейчас совсем.

Я открыл заднюю дверь «Волги», Гришу аккуратно втолкнул внутрь, пригнув с силой его голову. Он не сопротивлялся, стал весь каким-то отрешенным.

Орлов сел за руль, я хотел было устроиться на переднем сиденье, но передумал и разместился рядом с Гришей, чтобы точно контролировать всё, что возможно.

— Так, — сказал я. — Нам сейчас главное — добраться. А потом уже будем решать, что и как…

В отдел мы приехали глубокой ночью. Вокруг царила тишина: лампочка на крыльце жёлтым пятном заливала ступеньки, дверь чуть скрипнула, когда я потянул ручку.

Внутри, как и ожидалось, дежурный снова дремал, растекшись за столом. Рубашка вылезла выше пояса, форменный галстук набекрень, пуговица на пузе — готова была оторваться и ускакать. Погоны висели, как уставшие мухи.

— Рота, подъём! — гаркнул, входя в дежурную часть. — У нас убийство. Собирай оперативную группу, звони в прокуратуру, поднимай следователя.

Мужик вздрогнул, выпрямился, натянул форму на живот.

— Вот не было печали… — пробормотал он, сглотнув. — И в мою смену, как назло…

— А ты здесь для чего приставлен? Чтобы дремать, пока в районе людей режут?

— Как — режут?

— Прямо в сердце.

— Где труп-то? — хлопал он глазами.

Будто ожидал, что мы притащим тело прямо сюда

— В лесу. Я покажу дорогу. Ты собери народ, главное.

— Ну тут распоряжение Виктора Игнатьевича треба…

— С ним я разберусь, сам позвоню, а ты не сиди. Вперед и с песней!

Он поднялся, подволакивая затекшую ногу, и только тогда заметил Гришу, мнущегося за нашими спинами.