— Давай уже заканчивай, мальчишка, — пробурчал граф Старли.

На скуле Баярда дёрнулась жилка, но он сохранил улыбку:

— Я предлагаю всё это, а также мой титул, защиту и преданность.

Его последние слова повисли в воздухе. Взгляд, устремлённый на Эйслинн, не оставлял сомнений в их истинном значении.

В зале воцарилась тишина, пока Баярд продолжал стоять на колене.

— Есть ли другие претенденты? — заставила себя спросить Эйслинн.

Баярд оглянулся через плечо с добродушной мальчишеской ухмылкой — которая мгновенно исчезла, когда вперёд выступил барон Бургонь.

Эйслинн с удивлением наблюдала, как пожилой барон с некоторым усилием опускается на колено. Его огненно-рыжие волосы уже серебрились на висках — он был ближе по возрасту к Меррику Дарроу, чем к ней. Бургонь славился весёлым нравом и громким смехом, и сейчас его глаза лукаво блестели.

Подмигнув с колен, он провозгласил:

— Надеюсь, вы простите мне эту дерзость, миледи, но я не смог устоять перед искушением, — затем наклонился вперёд, громко «шёпотом» добавив: — И подумал, что вам не помешает альтернатива этому… ослу.

Зал фыркнул, и Баярд отбросил любое подобие любезности. Нахмурившись, он прошипел в сторону нового соперника:

— И что ты сможешь предложить молодой невесте, Бургонь?

— Куда больше, чем ты, мальчишка, — парировал тот вполголоса.

Собравшиеся рассмеялись, а Эйслинн почувствовала, как заливается румянцем. Лёгкость момента её не раздражала, но мысль о том, что все теперь гадают, кто лучше справится в её постели, вызывала отвращение.

Пока Бургонь перечислял свои достоинства, Эйслинн перевела взгляд на Сорчу. Подруга ответила ей схожей гримасой.

Затем она отыскала в толпе капитана Аодана — тот стоял у главных дверей зала и едва заметно кивнул, глазами указывая на её рыцарей, которые медленно пробирались сквозь толпу, окружая Баярда и пятерых его стражников.

Это придало ей уверенности. Теперь она могла терпеливо слушать, как Бургонь разыгрывает целое представление, доводя зрителей до смеха — преимущественно за счёт Баярда.

Эйслинн хотела бы разделить веселье, но нутро её скрутило от нервов, когда речь Бургоня подходила к концу. Через мгновение настанет время выбирать.

Когда Бургонь закончил, его громогласный голос ещё эхом отдавался под сводами. Атмосфера потеряла лёгкость — толпа замерла, затаив дыхание в ожидании её решения. Все стояли неподвижно, кроме задних рядов, где люди расступались перед одной фигурой, возвышавшейся над остальными.

Эйслинн не могла долго смотреть в ту сторону, переведя внимание на двух претендентов, стоящих перед ней на коленях.

Пришло время.

Горло сжалось, но она заставила себя произнести:

— Если больше нет претендентов…

— Есть ещё один.

Вздох пронёсся по залу, за ним ещё один, ещё — волна шума, заставившая толпу расступиться.

Сердце Эйслинн пропустило удар.

Хакон шёл ровным шагом через расступившуюся толпу. Зал замер, пока он приблизился, вставая рядом с коленопреклонёнными лордами. Не отрывая от неё взгляда, он опустился на колено перед помостом.

— Я Хакон Зелёный Кулак, и я претендую на руку леди Эйслинн Дарроу.

Зал взорвался шумом — изумление и недоумение взметнулись к самым сводам.

Среди всего этого раздался взбешённый голос Баярда:

— Он не может быть претендентом! Это же кузнец! Орк!

— Любой вправе заявить о своих притязаниях, — прозвучал ответ Эйслинн. Её губы онемели, а взгляд не мог оторваться от мужчины, которого она любила, стоявшего перед ней на колене.

Он выглядел… невероятно благородным. Волосы были аккуратно подстрижены, на шее сверкал отполированный железный обруч. Кожаный кафтан, украшенный серебряными и железными пластинами на плечах и манжетах, облегал могучую грудь. Пояс с самоцветами и замысловатым узором охватывал его толстую талию. Искусно выделанные сапоги с металлической окантовкой обтягивали икры.

Он походил на оркского принца, спустившегося с гор, чтобы завоевать человеческую девушку.

Он перехватил дыхание Эйслинн.

Он здесь.

— Я не знатен и не совсем человек. Но я люблю вас, миледи. Моё сердце уже принадлежит вам, и что бы вы ни решили сегодня — оно останется с вами, как и моя преданность.

Руки Эйслинн дрожали, сцепленные за спиной. Слёзы покатились по щекам прежде, чем она успела их остановить. Она боялась пошевелиться — вдруг это сон, и вот сейчас он замолчит, забрав свои прекрасные слова обратно.