Луна уже высоко висела в небе, когда последний рыцарь наконец шатаясь вошел в казарму, и эти медленные минуты буквально раздражали кожу Хакона.

Когда последний рыцарь скрылся внутри, кровь в жилах Хакона заструилась быстрее.

По сигналу Аодана двери быстро захлопнулись и были заперты снаружи.

— Готов?

— Более чем, — подтвердил Хакон.

Он последовал за Аоданом через боковую дверь, которую тут же заперли за ними. Дотронувшись до запястья, где лежала шелковистая лента обручения, он почувствовал достаточно спокойствия, чтобы не прорываться вперед и не покончить со всем этим слишком быстро.

Судьба, я женюсь на ней.

Его удача переменилась так стремительно, что сердце до сих пор болело от резкости этого поворота. Он никогда не сомневался в своей решимости — лишь в обстоятельствах, что разлучали их. Он едва мог осознать это, но никогда не ставил бы под вопрос и не принимал как должное.

Она выбрала меня.

Хакон собирался оправдать эту честь, начиная с сегодняшнего вечера.

Пришло время ответить на подлость Баярда демонстрацией силы.

Они с капитаном Аоданом вошли в главный зал западной казармы, заставленный койками и заполненный ошеломлёнными рыцарями. Отряд Баярда сгрудился в центре — некоторые пьяно пялились, многие уже успели снять доспехи. Рыцари и стражи Дундурана выстроились по периметру, в опущенных шлемах, с руками на эфесах оружия.

Хакон и Аодан вышли вперёд, а дундуранские рыцари сомкнули ряды за ними.

Им навстречу выступил высокий, довольно молодой рыцарь с тёмными волосами и не раз сломанным вздёрнутым носом. Хакон знал, что он — капитан отряда Баярда, и тот уже несколько раз за день спрашивал о бароне.

— Что это значит, Аодан? — выкрикнул другой капитан, его лицо исказилось от возмущения. — Малодушно нападать на нас, когда мы в нижнем белье!

— Я не нападаю на вас, Гарт, и не собираюсь. При условии, конечно, что вы будете вести себя прилично.

Гарт усмехнулся.

— Где барон?

— Там, где ему и положено быть, — шагнул вперед Хакон.

Гарт перевел на него мрачный взгляд, но Хакон лишь спокойно выдержал его, не впечатлившись.

— Леди Эйслинн отвергла вашего господина, и он взят под стражу по обвинению в государственной измене, — Аодан говорил громко, чтобы все в казарме слышали. — Я готов проявить великодушие и предположить, что никто из вас не знал о масштабах предательства вашего лорда — угрозах насилия против нашей наследницы и жителей Дундурана. Ни один достойный рыцарь не стал бы участвовать в таком заговоре.

Молчание отряда было красноречивым, и зверь внутри Хакона рычал от отвращения.

— Поскольку у него нет наследника и он находится под стражей, ваши клятвы верности теперь принадлежат наследнице, — продолжал Аодан.

— Вы можете исполнить свои клятвы, — произнёс Хакон, — или присоединиться к своему лорду в камере.

По отряду прокатился ропот — гневный и встревоженный.

С рычанием Гарт шагнул к Хакону:

— И кто ты такой, чтобы выдвигать такие требования, полукровка?

Хакон расправил плечи, возвышаясь над человеком на полголовы:

— Она моя пара. Хочешь узнать, что значит перейти дорогу орку, когда речь идёт о его избраннице, человек?

Клянусь древними богами, ещё ни одни слова не были для него так сладки.

На лице капитана отразилось ужасающее понимание, и он отпрянул с отвращением:

— Она выбрала тебя?

— Именно так. И тебе стоит выбрать ее, рыцарь.

Гарт фыркнул с презрением, но стоило бросить взгляд за его спину, чтобы увидеть — его отряд уже взвешивает варианты. Хакон серьёзно сомневался, что кто-то действительно захочет разделить участь Баярда в темнице: барон не выглядел человеком, способным вызывать преданность через уважение.

Вместо этого Хакон заговорил на их языке. Взятка, возможно, и не была необходимой, но он готов был пойти на это, чтобы вернуться к Эйслинн хоть немного быстрее.

Хакон поднёс неогранённый самоцвет к лицу Гарта, позволяя глубокому пурпурному отблеску играть на свету. Глаза капитана предали его — зрачки расширились, поймав внезапный блеск.

— Вы не останетесь без вознаграждения. Вы обязаны леди Эйслинн своей верностью, но она справедлива и обеспечивает достойное содержание всем своим рыцарям.

Взгляд Гарта неохотно переметнулся от Хакона к капитану Аодану. Капитан противников ещё мгновение оценивал их, но его глаза неизбежно возвращались к самоцвету.

Сзади раздался возглас одного из рыцарей:

— Да здравствует леди Эйслинн!

— Да здравствует наследница!

— За леди!

Хор клятв заполнил казарму, рыцари наперебой заверяли в преданности Эйслинн.

Хакон с трудом сдерживал самодовольную ухмылку, когда Гарт наконец протянул руку и схватил самоцвет.