Он знал её ответ ещё до слов, но ему нужно было услышать его еще раз из ее губ.

Закрыв глаза, он склонился к ней, вдыхая её запах.

Судьба, как же он был наивен, покидая Калдебрак. Думал, что найти и взять пару — просто. Ничто в жизни не даётся легко — но и ничто не стоило того больше, чем она.

Он был не просто наивен — он оказался глупцом. Глупцом из-за неё.

Хакон любил её. Сильнее, чем разумно, и сильнее, чем мог себе представить. Он надеялся, что старые сказания правдивы, но не был готов убедиться в этом. Правда обладает свойством перекраивать надежды и рушить планы.

Та простая жизнь, которую он выстроил в своём воображении, была прекрасным сном. И когда он прижался губами к её мягким устам, то оплакивал эту потерю. Горе не обязано быть осязаемым или логичным — он так долго убегал от него. Теперь же дал ему место, и его поцелуй пропитался грустью по несостоявшемуся будущему.

Он сделал бы её счастливой в том цветущем лугу. Построил бы для них добрую жизнь — с ясными днями и тёплыми ночами.

Но этому не суждено случиться. И впервые Хакон понял: это нормально.

Притянув её к себе, он крепко обнял, чувствуя, как её тело прижимается к его груди, и прошептал:

— Я выбираю тебя, Эйслинн. Сегодня, завтра, навсегда.

Он скрепил этот обет поцелуем, надеясь, что этого будет достаточно.

Когда он наконец оторвался, её встревоженный взгляд выдавал нарастающее беспокойство.

Он не мог раскрыть ей свой план — она попыталась бы остановить. Её сердце было слишком добрым, а он жаждал завладеть им полностью. Так что Хакон сделает то, что должен был сделать давно.

С последним поцелуем он простился и вышел из кабинета.

Дорога до покоев Орека и Сорчи заняла минуты. Короткий стук — и друг появился на пороге с выражением полного недоумения на лице.

— Мне нужна твоя помощь, — сказал Хакон.

И побыстрее. Времени оставалось в обрез, а дел предстояло немало.

32

?

Утро Выбора Эйслинн встретила ещё до рассвета. Она почти не спала, её большая кровать казалась неестественно пустой и холодной. Груз предстоящего дня ждал за пологом, и она как можно дольше пряталась от него под одеялом.

Фиа и Сорча пришли помочь ей подготовиться. Служанка принесла лёгкий завтрак, а на лицах обеих читалась торжественная серьёзность.

Они почти не разговаривали — что, в сущности, можно было сказать?

Лишь два вопроса сорвались с губ Эйслинн, пока Фиа укладывала её волосы, закрепляя жемчужными шпильками под тонкой накидкой:

— Капитан Аодан на месте?

— Всё готово, — успокоила Фиа, заметив в зеркале её тревожное выражение и утешительно погладив руку.

— А… Хакон?

Попытка Фиа улыбнуться не удалась.

— Его никто не видел. Простите, миледи.

Взгляд Эйслинн беспокойно скользнул к окну — где же он мог быть? Вчера в кабинете он сказал…

Я выбираю тебя, Эйслинн. Сегодня, завтра, навсегда.

Его слова выжглись в её душе, подарив такую надежду.

Но теперь его не было. Никто не смог найти его тем же вечером, когда она пыталась понять смысл его слов.

Сорча упомянула, что Орек ушёл с ним — куда бы они ни направились. Этот факт стал её спасительной соломинкой: Хакон не мог просто исчезнуть, если с ним Орек. Не мог навсегда оставить её.

Глаза наполнились слезами, и она поспешно смахнула их.

Сорча сжала её руку:

— Всё будет хорошо. Его найдут. Сосредоточься на сегодняшнем дне.

Эйслинн кивнула. Пережить сегодня — настоящее испытание.

К полудню она выглядела как истинная аристократка. Фиа отступила назад, позволив ей беспристрастно окинуть себя взглядом в зеркале. Шёлковый парчовый наряд, жемчужное головное украшение и золотая цепь — символ власти — на плечах казались скорее театральным костюмом, чем её истинным «я»

Сорча подошла сзади, отражаясь в зеркале:

— Ты выглядишь потрясающе.

— Я не чувствую себя такой, — призналась Эйслинн.

Сорча обняла её, осторожно избегая золотой цепи:

— Знаю. Но ты — сама воплощённая наследница. Такой не посмеют перечить.

Это всё же вызвало слабую улыбку:

— Да?

— Когда ты взойдёшь на помост, все ахнут. Надеюсь, Баярд обмочится в своих дорогих сапогах.

Эйслинн поцеловала подругу в щёку:

— Спасибо, что ты со мной.