— Мне?! Разумеется, мне плохо! Плохо от мысли, что меня подозревают в немыслимом! Чтобы я, детектив Скотланд-Ярда, Лестрейд, оказался замешан во взяточничестве — да мои родители умерли бы от стыда при таком известии! И я — тоже! — трагическим тоном произнёс я.

— Не паясничайте, Лестрейд. Лучше признайтесь, где деньги. Мы знаем, что они в красном почтовом конверте… Осталось выяснить, где он, — рыкнул усач.

— Деньги?

— Да!

— Шестьдесят фунтов?

— Именно!

— В красном конверте?!

— Да! Чтоб вас разодрало! Зачем вы всё переспрашиваете и переспрашиваете?! Говорите, где деньги и дело с концом!

— Вам надо — вы и ищите, — пожал плечами я.

— То есть. помогать следствию вы не намерены? — зловеще спросил очкарик.

Мне нравилась его выдержка. Он был куда спокойней усатого напарника.

— Не намерен… Да и с какой стати мне это делать? Скажу больше, я буду жаловаться вашему начальству! Кто у вас главный?

— Сэр Арнольд Снайпс.

— Отлично! Со скольки он принимает? Запишусь на утренний приём.

— Не думаю, что это у вас получится, — хохотнул усач. — Оттуда, куда мы вас доставим, на приём к баронету будет выбраться сложно.

— Это мы ещё посмотрим, — хмыкнул я.

Вошла мадам Беркли вместе с Мэгги и второй, неизвестной мне девицой, которая была ростом с королевского гвардейца в меховой шапке. И да — при этом не носила туфли на каблуках.

— Вот, это ваши понятые, — сообщила владелица постоялого двора, стараясь не глядеть в мою сторону.

— Хорошо. Мы потом запишем их имена, — кивнул очкарик.

— Мистер Лестрейд… — побледнев, прошептала Мэгги. — Что тут происходит?

— Весёлая игра — найди конверт с шестью десятками фунтов. Желаешь принять участие? — подмигнул ей я.

— Приступим, — громко объявил усач.

Он даже не стал изображать активную деятельность, а сразу шагнул к вешалке, снял с неё мой плащ и вывернул карманы.

Очкарик и мадам Беркли уставились на него и даже перестали дышать. Я же остался пребывать в непринуждённой позе.

Триумфальная улыбка на лице усача сменилась глубокой задумчивостью. Он тщательно обшарил мой плащ, прощупав каждый квадратный сантиметр подкладки, вывернул карманы наизнанку и даже потряс им.

— Видите, ничего нет — никаких денег, — сказал я.

Усач окинул мадам Беркли гневным взором, та машинально подняла худые плечи и склонила подбородок.

— Может, на пол выпало… — предположила она.

«Уэсбэшники» упали на колени и принялись дотошно исследовать пол. Само собой, ничего не найдя, они разом поднялись. На брюках каждого остались следы грязи.

— Мадам Беркли, давно хотел поставить вам на вид — у меня в номере ужасно убирают. Вот, посмотрите, — указал я владелице постоялого двора на штаны двух незваных гостей. — Форменное безобразие! Ещё немного, и тут будет как в хлеву, а я не корова и не свинья. Привык к человеческим условиям жизни!

Мэгги невольно хихикнула. Мадам Беркли метнула в её сторону тяжёлый взгляд, и проститутка тут же замолчала.

— Мистер Лестрейд, мы вынуждены обыскать вас, — решился очкарик.

— Список моих претензий к сэру Арнольду Снайпсу только что увеличился…

— Не вздумайте сопротивляться, мы применим силу! — Очкарик выразительно сжал кулаки и задвигал массивной челюстью.

— Хорошо, сдаюсь!

— Обыщи его, Боб! — велел очкарик.

Усач кивнул и шагнул ко мне.

— Опустите руки по швам, мистер, и не делайте движений, пока я не разрешу, — сказал он.

— Слушаюсь и повинуюсь. Надеюсь, ты будешь обращаться со мной так же ласково, как со своим другом в очках, — усмехнулся я.

— Он над нами издевается! — гневно бросил усач.

— Это провокация. Не поддавайся на неё и спокойно выполняй свою работу, — успокоил его очкарик.

— А может всё-таки дать ему затрещину, чтобы он не воображал о себе слишком много?

— Вот найдём деньги и делай с ним, что хочешь! Даже если Лестрейд потом будет жаловаться во все инстанции, никто ему не поверит, — хохотнул очкастый.

Обыскали меня вполне профессионально — сразу было видно, что Бобу это не в диковинку.

— Теперь поднимите руки… Расставьте ноги… Нагнитесь…