Ещё тут был комод с толстыми стенками.

— Приступим, джентльмены, — потёр руки очкарик. — Лестрейд, вы ведь нам поможете?

— Я — полицейский, — скромно ответил я. — Мой долг помогать товарищам.

— Тогда берите на себя правую сторону гостиной, мы займёмся левой, после неё переберёмся в спальню, — распределил зоны ответственности очкарик.

Я дал парням из королевской инспекции повозиться, прежде чем отодвинул комод в сторону. Сначала он категорически не желал трогаться с места, потом сдался моему напору и с жалобным скрипом переехал.

Под ним, на грязном полу я «нашёл» заветный конверт, который почти всё время обыска у меня провалялся в карманах плаща бедолаги Боба, пока я молился, чтобы ему не вздумалось сунуть туда руки.

— Не его ищем? — спросил я, разгибаясь.

Оба служащих инспекции аж подпрыгнули.

— Где?! — завопил очкарик.

— Да вот же — на полу, — указал я.

Боб поднял конверт с трепетом, будто младенца, открыл его и облегчённо выдохнул.

— Это он. Деньги на месте.

— Лестрейд! — вдруг завизжала мадам Беркли и бросилась на меня с кулаками. — Это ты всё подстроил, сволочь! Будь ты проклят!

Она дубасила мою грудь, а я стоял перед ней словно каменное изваяние, спокойно и неподвижно.

— Успокойтесь, мадам! — Боб опомнился первым и схватил женщину. — Вы нас обманули! Решили присвоить казённые деньги.

— Это не я! Это он подкинул мне конверт! — заорала мадам Беркли и попыталась вырваться из железных объятий усача, но у неё не получилось.

Боб тряхнул её так, что голова женщины едва не оторвалась от тела.

— Перестаньте! Я приказываю вам прекратить! — потребовал он.

— Вы что — не понимаете?! Это всё он! Лестрейд провёл вас вокруг пальца, как маленьких детей, — простонала хозяйка.

Усач посмотрел на меня, а я покрутил у виска пальцем. Он понимающе кивнул.

— Кража казённых денег — серьёзное преступление. И вы за это ответите перед судом. Боюсь, вам придётся поехать с нами, — мрачно заявил очкарик.

Мадам Беркли опустила плечи, сжалась, с ненавистью глянула на меня.

— Лестрейд, вы… Вы…

Я усмехнулся.

— Как видите, крыльев за спиной у меня точно нет.

Усач и очкарик удивлённо смотрели по очереди то на меня, то на арестованную.

Я продолжил:

— Но я согласен с коллегой из королевской инспекции полиции: за проступки нужно отвечать. Подумайте об этом, когда будете отбывать срок.

Она опустила голову.

— Прощайте, мадам Беркли. Надеюсь, больше мы с вами не встретимся.

— Мадам, вам есть на кого оставить ваше заведение — обратился к ней очкарик.

— Да, — вздохнула женщина и посмотрела на Мэгги:

— Мэгги, сестрёнка, позаботься, чтобы всё осталось по-прежнему…

Проститутка кивнула.

— Сестрёнка? — удивился я.

— Я потом вам всё расскажу, — ответила Мэгги.

Она пришла ко мне в комнату, когда мадам Беркли увезли.

— Сестра дала мне кое-какие распоряжения насчёт вас…

— Мне надо выметаться отсюда прямо сейчас?

— Нет, она сказала, что своих денег назад вы не получите, но можете пожить у нас ещё две недели бесплатно. И только потом выметайтесь на все четыре стороны…

— Я подумаю, — сказал я. — Так вы действительно — сёстры?

— Да, она — старшая. Всегда опекала меня, помогала с клиентами…

— Высокие отношения, — вздохнул я.

— Такова жизнь. Мистер Лестрейд, я ведь видела, что это вы подложили под комод конверт с деньгами…

— Да? А почему не сказала тем двум?

— Моя сестра пыталась вас подставить. Это грех.

— Это очень большой грех.

— Я знаю… Но моё молчание тоже чего-то да стоит!

— Чего ты хочешь, Мэг? — удивился я.

— Эту ночь вы проведёте со мной в одной постели, а потом, даже когда найдёте себе местечко получше — всё равно будете приходить сюда, и я буду рассказывать вам всё, что узнаю сама или от других девочек.

Я было открыл рот, чтобы возразить, но она приложила к моим губам палец.

— Мистер Лестрейд, это не обсуждается.

— А ты хорош! Я уже думала — никогда не насытишься! — засмеялась Мэгги и грациозно потянулась как кошечка после вкусной еды. — Так меня измотал! Всё… Никаких сил не осталось. Я выжата словно лимон.

Мы как-то незаметно переместились с отсыревшей от пота наших тел постели на пол, где продолжили, как ни в чём не бывало, предаваться любовным утехам.