— Чего ты хотела? — сказал я. — Тридцать лет без секса.

Она удивлённо приподнялась на локтях.

— Сколько-сколько?

Я осёкся. Стоило чуток расслабиться и вуаля, сразу прокол.

— Ты что — был девственником? Странно… А в постели вёл себя как опытный любовник, — задумчиво произнесла Мэгги.

— Шутка, — с лицом игрока в покер произнёс я.

В действительности я сказал чистую правду. Из большого секса пришлось уйти по состоянию здоровья, когда мне стукнуло семьдесят.

Теперь же, длительное, пусть и вынужденное воздержание и молодой организм, в который я попал, творили чудеса.

Так что оттянулся на славу.

— Да?! А я вот не шучу. Ты и впрямь был бесподобен, — томно произнесла проститутка.

Я отмахнулся.

— Брось. Ты говоришь это каждому клиенту. Лучше вставай. Пол холодный, не хватало ещё простуду подхватить.

Она обиженно поджала губки.

Ох уж мне эти женские штучки.

— Мэгги, кончай валять дурака. Мы оба прекрасно знаем, чем ты зарабатываешь на жизнь. Не обманывай себя.

— И что? В любом случае — я женщина! — заявила она.

— Разве я спорю? Ещё ты очень хороший человек. Тебе обязательно повезёт в жизни. Встретишь достойного мужчину, полюбишь его и заведёшь кучу детишек, — поиграл в психолога я. — Только ради бога, поднимись, пожалуйста, с пола. Радикулит — дело такое…

Лицо девушки просветлело.

— Достойного мужчину… — прошептала она.

Я развеял её последние иллюзии на мой счёт:

— Сразу хочу предупредить — этим мужчиной буду не я.

— Всё равно спасибо. Ты подарил мне надежду. Будешь завтракать?

Мэгги встала и принялась искать разбросанные по всей комнаты детали женского туалета. Да уж… этой ночью мы были большими затейниками.

— Больше всего на свете я бы хотел поваляться в кровати ещё пару часов, но с тобой ведь не поспишь, да? — подмигнул я ей.

— Глаз не сомкнёшь, — засмеялась Мэгги.

— Тогда давай завтракать. Поглядим, что состряпала твоя кухарка, — я нарочно сделал акцент на слове «твоя», и девушке это тоже понравилось.

Судьба сестры, которая сейчас готовится давать показания перед судом, похоже, её не сильно волновала.

— Кажется, французы полагают, будто устрицы увеличивают мужскую силу…

Меня передёрнуло. Ненавижу морских гадов.

— Вот пусть они их и едят, закусывая лягушиными лапками. А мне бы нормальной человеческой пищи.

Не так уж часто мне не хотелось идти на службу, но устраивать такой подарок врагам я не стал.

Было интересно, как моё появление встретит начальство. Наверняка Винсенту уже донесли про вечерний визит здешнего УСБ.

Как выяснилось, в курсе уже был весь отдел. Первым, кто мне это сообщил, был Брэдстрид.

— Вчера у вас были гости, — сказал он, раскачиваясь в кресле как ребёнок.

Я ответил ему ничего не значащей улыбкой.

— Мне это категорически не нравится, — многозначительно добавил он.

— А уж как мне не нравится!

— После этого случая я потерял всякое желание работать с вами, — удивил меня инспектор.

— Могу я узнать — почему?

— Вас обвиняли во взятке.

— Обвинение не подтвердилось.

— Всё равно. Дыма без огня не бывает.

— То есть вы полагаете, что я действительно вымогал у хозяйки постоялого двора деньги?

Брэдстрит не выдержал мой взгляд и отвернулся.

— Не знаю. Но это не всё. Если парни из королевской инспекции взялись за вас, одним обыском дело не ограничится. Они будут преследовать вас, буквально наступать на пятки. А это серьёзно мешает работе. Придётся поговорить с мистером Винсентом. Пусть он даст вам на время какое-нибудь пустячное занятие. Быть может тогда эти упыри оставят вас и меня в покое.

— Что прикажете делать?

— Навестите вашего друга — Херба. Он лежит в больнице Святого Фомы. Можете скрасить его общество до самого вечера и не возвращаться сегодня на службу.

— Полагаю завтра вы поручите мне нечто в подобном духе? — догадался я.

— А чего вы хотели, Лестрейд? Вы получили чёрную метку. Теперь вы прокажённый, с вами никто не захочет иметь дело.

— Слушаюсь, — кивнул я и вышел из помещения.

Настроение было препаршивым. По сути меня списали со всех счетов. Остался всего один шаг до регулировщиков уличного движения. Я уже видел этих бедолаг. Не так давно в Лондоне даже поставили первый семафор, который по ночам подсвечивался газовым фонарём. Только через пару месяцев семафор взорвался, покалечив полицейского, который им заправлял.