— Здесь же дамы! Понимаю, вам плевать на меня, но подумайте про их достоинство!

— Дамы пусть смотрят. Вряд ли они увидят что-то новое для себя, — засмеялся Боб.

Я покорно выполнил все его указания.

— Пусто. Он чист, — разочарованно вздохнул усач.

— Придётся перевернуть вверх дном его комнату. Наверное, деньги и впрямь упали на пол, он нашёл их и перепрятал, — предположил его напарник.

Они ретиво взялись за дело, методично заглянув в каждый закуток. Будь их воля, парочка дебилов непременно бы снесла все стены и выломала все доски пола в номере, но и без того масштаб разрушений, которому они подвергли мой временный приют, чуть не вызвал у мадам Беркли сердечный приступ.

По сторонам летело постельное бельё, моя одежда, кровать не раз сдвигали с места, будто у меня была возможность сделать под ней какой-то тайник.

Примерно через час мои мучители выбились из сил и устало опустились на то, что после погрома уже было невозможно назвать мебелью.

— Ничего, — разочарованно протянул усач.

— Деньги пропали, — кивнул очкарик.

Вместе они посмотрели на меня с таким жалобным видом, словно надеялись, что я войду в их положение и в порыве раскаяния сам покажу, куда спрятал красный конверт. И так же добровольно позволю упаковать себя в кандалы и уехать на каторгу.

Я ответил им холодной улыбкой.

— Я же вас предупреждал, господа: у меня нет этих денег. И взяток я не беру…

— Лестрейд, верните шестьдесят фунтов… Это казённые деньги. Мы должны за них отчитаться перед начальством, — со взглядом оленёнка Бэмби сказал усач.

— Если мы их не вернём, нас выгонят со службы! — добавил очкарик.

— Господа, я бы с радостью одолжил вам шестьдесят фунтов, но у меня даже близко нет такой суммы, — развёл руками я. — Наверное, вам придётся взять кредит в банке. У вас ведь наверняка хорошая банковская репутация…

— Лестрейд, я тебя загрызу! — вскочил усач, но очкарик успел схватить его за руку и усадить обратно.

Две проститутки, приглашённые в качестве понятых, наблюдали за происходящим как за бродвейским шоу.

— Вот что, господа! Вы здесь по заявлению мадам Беркли, — заговорил я.

Услышав своё имя, хозяйка заведения, замерла.

— Да. И что это меняет? — удивился очкарик.

— Она должна была передать мне деньги, которые бы вы потом у меня нашли, — стал развивать свою мысль дальше я. — Но… денег у меня не оказалось… Как думаете, где они должны быть?

Очкарик и усач переглянулись.

— Мадам Беркли…

— Я сделала, как вы сказали: дала Лестрейду взятку — красный конверт с фунтами. Он отказался, тогда я сунула конверт ему в этот треклятый плащ! — завопила женщина. — И я не знаю, почему вы их не нашли…

— Из комнаты я не выходил, окно было заперто — в этом легко убедиться… — спокойно произнёс я. — Видите, на раме следы копоти и пыли… Мадам Беркли, это опять шпилька в ваш адрес.

Женщина фыркнула.

— А мы разнесли номер в пух и прах, но денег не нашли! — зло заскрипел очкарик. — Мадам Беркли, где они?

— У меня их нет! — в отчаянии завопила она, не забывая одарять меня взглядами, полными ненависти и страха.

— Подумайте хорошенько! Эти деньги принадлежат королевской инспекции полиции!

— Не надо мне угрожать! Я прекрасно помню, где я оставила конверт. У меня нет ваших денег, — сопротивлялась мадам Беркли.

В душе она явно уже начинала подозревать нехорошее.

— Вы не оставили нам выбора. Придётся обыскать вашу комнату, — решился усач.

Он повернулся ко мне.

— Приношу свои извинения, мистер Лестрейд.

— Право слово — это излишне, — добродушно усмехнулся я. — Вы лишь делали вашу работу. Наверное, это я перегнул палку со своими неуместными издёвками и потому тоже обязан перед вами повиниться. Простите меня, дорогой Боб!

Я сделал вид, будто сердечно обнимаю его.

Усач смутился.

— Ох, мистер Лестрейд, вы — настоящий джентльмен. Чувствую себя перед вами неудобно.

— Никаких неудобств! Пройдёмте же и проверим жилище мадам… Сдаётся мне нас ждёт немало сюрпризов, — сказал я и подмигнул мадам Беркли.

Прихватил с собой пару проституток, мы вышли из моего номера и направились к апартаментам хозяйки.

Она распахнула перед нами двери.

— Ищите!

Мы проскользнули внутрь.

В отличие от меня и других съёмщиков, её жилище состояло из двух комнат, пусть даже небольших: одна служила гостиной, вторая — спальней.

Здесь было теплее и светлее, чем у меня — на себе мадам Беркли не экономила.

На полу в гостиной лежал турецкий ковёр, вдоль стены стояли высокие шкафы, а почти всю площадь занимал мягкий диван с резными подлокотниками и обивкой с узорами. На диване лежали подушки и скомканный плед — чувствовалось, что мадам Беркли проводит на нём немало времени.