Я бессильно сел на пол рядом, стараясь осознать произошедшее. В висках стучало, а сердце колотилось в груди, словно вырываясь наружу. Мой взгляд метался, пытаясь найти хоть какую-то подсказку, понять, как и почему случилась такая трагедия. Но всё казалось каким-то болезненным кошмаром.

— Позовите тренеров! — крикнул я наотмашь, не зная, кто из ребят меня услышал. Многие были в шоке. Я понял, что должен остаться здесь, хотя бы чтобы никто не трогал тело.

Повисла давящая тишина. Из глубины раздевалки кто-то прошептал дрожащим голосом, в котором звучали и ужас, и бессилие, и скорбь:

— Они… убили Кенни…

Мы стояли группой у здания раздевалок и душевых, так и не успев переодеться после тренировки. Потные футболки и спортивные штаны, казавшиеся нормальными ещё несколько минут назад, теперь выглядели неуместно на фоне того, что происходило вокруг. Полиция уже прибыла, и строгие офицеры в униформе ходили туда-сюда, перешептываясь между собой. Руководство школы тоже было на месте. Их лица отражали смесь шока, растерянности и безнадежности. Я заметил, что родители Кенни уже подошли, и это было еще одним ударом в эту нервную, тяжелую атмосферу. Его мать, увидев тело сына, впала в истерику, а потом потеряла сознание, упав ударилась головой. Вокруг неё сразу же стали суетиться медики, пытаясь привести её в чувство. А отец мальчика стоял рядом, неподвижный, как камень, его глаза были пустыми, а руки бессильно висели вдоль тела. Он смотрел на жену, но, казалось, даже не замечал её — его разум был где-то далеко, в другом, безопасном мире, где всё было как прежде.

Полицейские приказали нам не расходиться и ждать родителей: они не могли официально опрашивать нас, так как мы все несовершеннолетние и без сопровождения взрослых. Я и мой лучший друг Итан, стоя чуть в стороне, перешёптывались, пытаясь понять, как в стенах нашей привычной, казалось бы, безопасной школы могло случиться такое жестокое убийство. Вокруг витали обрывки разговоров и шёпота. Кто-то из ребят беззвучно плакал, кто-то напряжённо вглядывался в лица полицейских, кто-то обречённо опустил голову, явно не в силах оправиться от потрясения.

Вскоре я заметил спешащего ко мне отца. Он шёл быстрым шагом, лицо у него было бледным, а взгляд тревожным и чуть лихорадочным. Когда он приблизился, то сразу принялся внимательно меня осматривать, будто искал даже малейшую царапину.

— Брюс, дорогой, с тобой всё в порядке? — спросил отец взволнованно, и я услышал, как дрогнул его голос. — Ты не пострадал?

— Всё нормально, пап, — я попытался успокоить его спокойным тоном и добавил лёгкую улыбку. — Я ведь крепкий орешек, так просто меня не проймёшь. Для этого нужно… — Я осёкся, чуть не проговорившись о своих способностях, и быстро добавил: — Ты же знаешь, я всегда осторожен.

Отец с облегчением выдохнул, но напряжение не покидало его лица.

— Да, сын, конечно, — он кивнул, стараясь вернуть себе обычную невозмутимость, но я видел, как его руки дрожат. — Когда я услышал, что произошло, сразу сорвался сюда. Мама сейчас в Нью-Йорке на благотворительном вечере, но уже должна выехать обратно. Она сказала, что для неё нет ничего важнее семьи.

— Я думал, что у неё там серьёзное мероприятие запланировано: презентация фонда, гости… — удивлённо заметил я, отводя взгляд на полицейских, которые обступили родителей других ребят.

— Наверняка так и есть, — пожал плечами отец. — Но она не могла спокойно оставаться там, зная, что её сын оказался рядом с местом убийства. Она оставила всё на заместителей, объяснив причины, — на лице отца отразилась некая гордость, перемешанная с заботой. — Все с пониманием отнеслись, семья действительно важнее всего.

Заметив, что Итан робко подошёл к нам, отец уступил ему место рядом со мной.

— Мистер Джонатан, Брюс, как такое могло произойти? — пробормотал Итан, и я почувствовал, как в его голосе сочетаются страх и растерянность. Его глаза бегали из стороны в сторону, словно он искал поддержку или хоть какое-то разумное объяснение всему увиденному.

Я обменялся с отцом взглядом и, сделав глубокий вдох, решил рассказать другу всё, что видел собственными глазами:

— Итан, я уверен, что Кенни убили, — я понизил голос почти до шёпота, чтобы нас не услышали посторонние. — Когда я нашёл его в душевой и перевернул тело, то заметил ужасный разрез через всё горло. Но самое странное — вокруг не было крови. Душ, конечно, был включён, и вода могла её смыть… Но когда я слегка его пошевелил, разрез был сухим. Понимаешь? Сухим! Такое чувство, что из Кенни заранее как-то… выкачали всю кровь.

Пока я говорил, отец внимательно следил за моим лицом. С каждой секундой его взгляд становился мрачнее, а губы сжимались всё сильнее. Я ощутил, что он знает или, по крайней мере, догадывается о чём-то таком, что пока предпочитает не озвучивать.

— Пап? — тихо обратился я к нему, пытаясь поймать его взгляд. — Ты что-то скрываешь?

Отец лишь покачал головой и тихо сказал:

— Потом, Брюс. Всё расскажу, но только когда уйдем отсюда. Сейчас давай сосредоточимся на том, что нужно сказать полиции. К нам уже идёт офицер. Расскажи ему всё, что видел, не упуская деталей.