Отец не ответил, он был слишком погружён в свои мысли, лишь на миг посмотрел на меня с теплотой и грустью в глазах, прежде чем продолжить движение. Через несколько минут мы добрались до нашего нынешнего дома, куда перебрались ради большей приватности из-за меня. Как только мы припарковались, на крыльце показалась мама. Её лицо выражало одновременно облегчение и щемящую тревогу.

— Брюс, мой милый, — она бросилась ко мне и заключила в крепкие объятия. Я ощутил лёгкий аромат её духов, смешанный с холодным воздухом ночи. — Когда мне позвонил твой отец и сообщил о случившемся, я чуть не лишилась чувств. Это так страшно… Бедный мальчик, бедные его родители. Не представляю, как это пережить.

— Эсми, дайте ребёнку вдохнуть, — осторожно сказал отец, слабо улыбнувшись. — С ним всё в порядке, просто потрясён. Дай ему хоть чуть-чуть пространства.

Мама ослабила хватку и окинула меня встревоженным взглядом.

— Прости, сынок, — сказала она смущённо, — я просто до смерти перепугалась. Как ты себя чувствуешь? Может, ты голоден?

Я покачал головой, ощущая, что из-за внутренней усталости и эмоционального шока действительно не смог бы сейчас ни есть, ни пить.

— Спасибо, мам, не хочу. Мне лучше сразу лечь спать. Завтра ведь снова в школу, как ни жутко это звучит. — Я натянуто улыбнулся, пытаясь показать, что со мной всё нормально.

Отец положил руку мне на плечо:

— Отдыхай, сын. Завтра поговорим подробнее, если понадобится.

Я кивнул, и мы все вместе зашли в дом. Тихие шаги отдавались в коридоре, приглушённый свет падал из-под абажура настенной лампы. Оглянувшись, я заметил на мамином лице следы слёз, а в глазах — безмолвную мольбу: она хотела быть уверенной, что я действительно в порядке, что нашей семье ничего не угрожает.

— Всё хорошо, мам, — повторил я, стараясь, чтобы мой голос звучал твёрдо. — Правда. Сегодня был сложный день, но я в порядке.

Мама в ответ молча кивнула и улыбнулась, пытаясь вернуть себе прежнее самообладание. Я поднялся в свою комнату, стараясь прогнать тяжёлые мысли. Нельзя было забывать, что завтра придётся смотреть в глаза одноклассникам, проходить мимо пустой парты Кенни и пытаться вести себя как обычно, когда в душе всё кричит от несправедливости. Но у меня уже не оставалось сил ни на что, кроме как лечь и закрыть глаза хотя бы на несколько часов.

— Пойду ложиться спать, завтра новый день, а школу никто не отменял. Папа, мама, доброй ночи.

*****

Я сидел на самой высокой точке Северного края Великого каньона — недалеко от обзорной площадки под названием Пойнт Империал. Это место завораживало не только потрясающими видами, но и ощущением, будто сама земля обрывается прямо под тобой, открывая бескрайнее пространство, в котором человеческая жизнь кажется ничтожно малой и хрупкой. Горизонт уходил так далеко, что становилось ясно: мы живём лишь на крохотном клочке земной коры, в то время как время и стихии распоряжаются судьбой планеты на протяжении миллионов лет. Великий каньон — одно из самых удивительных и монументальных творений природы на Земле. Он расположен в штате Аризона и славится своей колоссальной глубиной, достигающей порой более полутора километров, и внушительной шириной, доходящей до тридцати километров. Это не просто огромная расщелина в земной коре, а целый самостоятельный мир, в котором каждый слой горной породы рассказывает собственную, уникальную историю, уводящую во времена задолго до зарождения человечества.

В тот момент солнце лишь робко начинало подниматься над горизонтом, наполняя небо мягкими переходами от бледно-розового к тёплому оранжевому и золотому. Лучи, словно тонкие кисточки талантливого художника, едва касались стен каньона и подчёркивали удивительную палитру: ярко-красные, охристо-оранжевые, приглушённо-жёлтые и серые полосы горной породы теперь казались живыми, оживлёнными утренним светом. Я смотрел на этот величественный спектакль природы и невольно чувствовал, как все мои мирские заботы меркнут и отступают перед величием времени. Казалось, что я стою на границе бесконечности, где можно напрямую прикоснуться к вечности и увидеть, как история Земли предстала во всём своём многообразии.

Где-то далеко внизу петляла и извивалась река Колорадо, похожая отсюда на тонкую светящуюся ниточку. Но я знал, что это обманчивое впечатление: на самом деле Колорадо — могучая и своенравная река, которая за счёт своей силы и упорства миллионами лет формировала облик этого колоссального каньона. Сквозь узкие щели между валунами можно было различить крохотные брызги и вспененные струи воды там, где река образовывала небольшие водопады или пороги, вносившие живописный контраст к сухим и жёстким стенам каньона. Вся эта сцена служила напоминанием о том, что природа способна преобразовывать лица гор и континентов даже самой маленькой каплей воды, если дать ей достаточно времени.

Мой взгляд лениво бродил по узорам скал, где выступы и гребни, подсвеченные солнцем, чередовались с глубокими тенями и выемками. Фантастические по форме монолиты и шпили, похожие на древние храмы или сторожевые башни, придавали пейзажу особую мистическую ауру. Некоторые из этих образований имели названия: Храм Вишну, Башня Рамы, Ватиканские купола — звучные имена, которые словно добавляли каплю легенды в и без того магическое место. Это напоминало, что природа — не просто физическая реальность, но ещё и духовный феномен, способный пробуждать самые тонкие чувства.