— Синь, Шон, всё осмотреть!

Сказать, сколько продлилось начавшееся вокруг копошение Торн не мог. Он едва дышал, да и глаза давно уже закрыл, поняв, что его списали. Цепляться за жизнь не было ни малейших сил, и только боль, всепоглощающая и расплывающаяся по нутру, не давала сознанию сорваться в манящую темноту.

— Ядро уничтожено. В ходе боя с локальными силами ООБ. Нет, возможность собрать части отсутствует, жидкий тип, смешан с кровью. Да, артефакт сохранился в целости, органы управления не заблокированы. Принято, Сатт-лидер. Конец связи. — И снова пауза. — Сворачиваем удочки. Приказано сопроводить Дитя, раз тут мы облажались.

— Попробовали бы они сами пролезть незамеченными в самое пекло! — Возмутился некто достаточно высоким, но всё ещё остающимся мужским голосом. Пятно, которое Торн видел перед собой, приблизилось, закрыв почти весь небосвод. — И что же, палач уходит, не закончив дело?

— Там добивать нечего, умрёт через несколько минут. А лишний раз пачкать руки я не нанимался. Шон, что внизу?

— Бойня на восьмом, в остальном — чисто, ни мёртвых, ни живых, командир.

— Отлично. Выдвигаемся, время — деньги!

— Наперегонки по крышам?..

Голоса удалялись, а сознание Торна из последних сил цеплялось за резко ставшую ещё более жестокой реальность. Это было предательство чистейшей воды. Добивать не стали не из нежелания убивать своего, а просто побрезговав. Сам сдохнет, мол.

Так точно не говорят об умирающих товарищах, решая их судьбу.

«Зачистка. Они пришли убрать всех, кому не положено знать о разумных ноктюрнах… и Дитя» — пришло гадкое осознание перед тем, как парень почувствовал череду инъекций. Не первых, но и не последних. Пояс на пределе заложенных инженерами и медиками возможностей поддерживал жизнь в умирающем теле, впрыскивая в кровь все мыслимые и немыслимые химические коктейли. — «Бесполезно. Это всё бесполезно. А ведь я, ха-ха, стремился попасть к ним. И зачем?..».

Проникающая вглубь остывающего тела боль, разливающаяся расплавленным золотом. Пульсирующие, набирающие интенсивность огни, заслоняющие взор. И нарастающий шум, похожий на шелест потерявшего сигнал допотопного ЭЛТ-телевизора, заполонивший собой всё и не оставивший ни единой возможности уцепиться за что-то.

Ушли и мысли, а следом за ними Торна покинуло и сознание.

Над нокт-областями никогда не восходит солнце, и закатов здесь тоже нет.

Но останься здесь хоть кто-то живой, и он бы увидел, как над одной-единственной крышей, стоящей вровень с прочими, сгущается густая, давящая тьма…

Глава 6

Смерть — это забвение, и не более того.

Так всегда считал Торн, с малых лет сталкивающийся с вопиющей несправедливостью и жестокостью окружающего мира, и потому не принявший ни одну из религий. По этой причине у него, опустившего веки на крыше высотки, не было каких-то надежд на лучшее.

Торн не ждал света в конце, райских кущ или огненной бездны с чертями и котлами. Он не верил и в перевоплощение, карму или что-то иное, оправдывающее действительность, в которой существовали, жили и умирали люди.

Он ждал только конца. Забвения, после которого ему уже станет всё равно на все ошибки и неприятный осадок, до сих пор разъедающий и тело, и медленно затухающий разум. Станет всё равно на желание стать чем-то большим, нежели обычным неудачником, которому чудом доверили броню и оружие. Всё равно на малодушие, не позволившее самолично прервать существование супермутанта, пусть и ценой своей жизни. Всё равно на бескрайнюю массу сожалений о принятых в прошлом решениях.

И на боль, сильную, всепоглощающую… и меняющую.

Тревожный писк стал первым, что уловило вынырнувшее из мрачных глубин бескрайнего ничего сознание парня, инстинктивно опустившего руку на управляющий блок пояса, который, впрочем, от этого не перестал сообщать об истощившихся запасах стимуляторов. Пришлось нащупать соответствующий тумблер, утопленный в металле, прежде чем на крышу опустилась блаженная тишина.

Отзывавшаяся на писк мигрень отступила, а Следом Торн разлепил глаза, чувствуя, как рвётся застывшая корка из крови и слизи — процесс настолько неприятный, что парень начал морщиться… и понял, что корка эта покрывает абсолютно всё его лицо.

— Пха… Фрпх! Да что за… — Приподнявшись на одном локте, Торн, наконец, прозрел, почти сразу наткнувшись взглядом на тело в броне ООБ, под которым растеклась ставшая матово-чёрной лужа крови. И застыл, когда в голове вспыхнула сверхновая: воспоминания о произошедшем появились словно из ниоткуда, принеся не только ответы, но и новые вопросы.

«А самый главный — почему я, вашу-то бабушку, ещё жив?!».

Перевернувшись и встав на корточки, Торн попытался глубоко вдохнуть, но тут же зашёлся в продолжительном, отказывающемся прекращаться кашле. И лишь выхаркав вставший поперёк горла ком кроваво-серой массы, парень смог поднять голову, отодрав с лица остатки застывшей, отходящей цельным куском кровавой маски.